Шеф-повар Александр Красовский 3

Торвальд Карлссон был доволен. Не так часто ему удавалось получить немного крон сверх своей обычной зарплаты.

Когда Алекс Красовски обратился к нему с необычной просьбой, он сразу понял, что это шанс неплохо заработать. Ему удалось проработать много лет в контрразведке не просто так, а потому, что он без основательного повода никогда не нарушал закон. Поэтому он не сразу согласился выполнить просьбу молодого писателя, а попросил время на размышления.

Дело оставалось только за санкцией руководства на подобное деяние. Так, что когда он через день звонил по телефону и сообщал Красовскому, что последний может на него надеяться, операция по укрытию семьи Красовских уже обзавелась своей документацией, скрытой в папке лежащей в сейфе контрразведки.

Однако сегодняшний летний день оказался для него неудачным. Когда он пришел на работу и уселся за свой стол, его сосед по кабинету сообщил:

– Тебя Бергер вызывает. Буквально пять минут назад позвонил.

Торвальд слегка напрягся и начал вспоминать свои прегрешения. Ничего конкретно не вспомнив, он приободрился и направился в кабинет начальника.

– Херр комиссар, вы меня вызывали? – спросил он зайдя в кабинет.

– Ааа, Торвальд, очень рад тебя видеть, – улыбнулся комиссар, и от его улыбки у Торвальда неприятно ёкнуло сердце.

– Доложи мне, пожалуйста, что там у тебя по операции «Писатель». Все идет, как планировалось, или имеются сложности.

Торвальд перевёл дух, вроде по этому вопросу у него всё под контролем.

– Херр комиссар. Поиски яхты и пассажиров продолжаются. Предположений о причинах катастрофы в прессе множество. Но о теракте никто не думает.

Сам писатель вместе с женой вылетел в Асунсьон, как и было, запланировано. Так, что никаких причин для волнения не имеется.

Комиссар хмыкнул.

– Говоришь, не имеется. Ну-ну. Скажи-ка, Карлссон, ты каким либо образом отслеживал денежные транзакции вашего подопечного?

– Херр комиссар, мы делали все, что возможно по нашему законодательству и не более того.

– Понятно, – вздохнул комиссар. – Торвальд, могу тебя обрадовать, чета Штайнеров в Асунсьон не прилетела.

– Как не прилетела? – удивился Карлссон.

– Вот так и не прилетела, – вздохнул комиссар. – И это очень плохо.

Торвальд пожал плечами.

– Прости Бергер, но я тебя не понимаю. Ну, не прилетели и что? Красовски взрослый человек и сам решает, куда ему лететь. Они могли в Шенноне сменить рейс и улететь куда угодно. Насколько я помню, мы не планировали использовать его в наших делах.

– Так то оно так, – снова вздохнул комиссар. – Просто наши заокеанские друзья обратились к нам с запросом по Алексу Красовски. Они, конечно, напрямую не намекают, что мы приложили руку к его исчезновению, но просят предоставить результаты расследования.

– Ну, так и предоставь, какие проблемы? – удивился Торвальд. – Я могу сегодня справку написать.

– Отписка не пройдет, – сморщился Бергер. – На меня сверху давят капитально, каким-то образом пронюхали, что мы были задействованы в этом деле. Так, что Алекса Красовски придется сдать. И в этом плане чертовски неприятно, что этот русский оказался слишком предусмотрительным. Янки могут посчитать, что мы не хотим полноценно с ними сотрудничать. Так, что стул подо мной может зашататься. Ну, а ты, как мой человек вылетишь со службы вместе со мной.

Так, что Торвальд, иди, работай и найди этого писателя, мать его, иначе у нас могут возникнуть проблемы.

Глава 30

На Старой площади в здании ЦК в кабинете Андропова проходило очередное совещание. Как обычно, на него были приглашены только приближенные члены Политбюро, неофициальное малое политбюро.

Несколько человек собравшихся за столом у генерального секретаря знали друг друга не один десяток лет. В какой-то мере они представляли цель сегодняшнего совещания. За неделю до этого совещания им всем были розданы переводы книги некоего Красовского десять лет назад сбежавшего в Швецию. Генеральный секретарь, настойчиво порекомендовал всем тем, кто еще не знаком с этой книгой, её внимательно прочитать. Сам Юрий Владимирович прочитал опус эмигранта не один раз и сейчас его экземпляр был весь в карандашных пометках.

Он уже свыкся с мыслью, что автор в книге отвел ему всего лишь год жизни и сейчас равнодушно наблюдал за своими однопартийцами, пытающимися понять, зачем они прочитали такую галиматью и сейчас негромко переговаривающимися друг с другом.

В просторном кабинете присутствовал и секретарь ЦК, Михаил Сергеевич Горбачев, давно стремившийся попасть в число тех немногих, кто принимает конкретные решения, определяющие судьбу страны. Но сегодня, судя по тревоге в его глазах, он не ожидал ничего хорошего от приглашения в такую кампанию и явно находился не в лучшей форме. Бледный, с тревожно бегающими глазами он периодически с надеждой поглядывал в сторону Громыко, как бы ожидая, что тот что-нибудь скажет в его защиту.

Но, к удивлению присутствующих первым высказался Лигачёв. Егор Кузьмич встал и громко заявил: