Шеф-повар Александр Красовский 2

Когда мы подошли к машине, брат удивленно поднял брови. На мой вопросительный взгляд он тихо объяснил:

— Понимаешь, я как бы понимал, что ты миллионер, но все это было не здесь и не со мной. А сейчас вижу в натуре, на чем ездит мой брат.

Я ухмыльнулся.

— Смотрю, ты с успехом осваиваешь бандитский слэнг. А езжу я на вполне обычной машине, если миллионер, совсем не значит, что надо ездить на роллс-ройсе.

— А что делать, — развел руками Паша. — Не мы такие, жизнь такая. Видел бы ты некоторых из моих больных. Не понимаю, откуда столько швали повылазило за последние два-три года. А словечки у них прилипчивые, мы теперь даже в больнице друг другу в буфете стрелки назначаем, хе-хе.

— На сегодня наш план таков, — сообщил я брату, когда мы направились в сторону столицы. — Едем к нам домой, приводишь себя в порядок, посмотришь, как мы с Людой живем. Она как раз приедет на обед и старшую дочку из школы привезет. Так что, племянниц увидишь не на фотографии, они, кстати, тебя ждут, не дождутся.

— Это еще почему? — не понял Павел.

— Ну ты ведь у нас заслуженный моряк, яхтсмен, так что поведешь мою Ласточку в море с пассажирами.

— Да, ты что? Серьезно? — воскликнул тот. — У тебя крейсерская яхта есть? Я и не знал о твоем приобретении. Чего не хвастал-то?

— Ну, теперь знаешь. А не хвастал, потому что не хотел вызвать черную зависть родственника-яхтсмена.

— Здорово! Я на такие приключения не рассчитывал.

— А на что ты рассчитывал?

Пашка помолчал с пару минут, разглядывая встречные машины, затем признался:

— Сашкец, ты же знаешь, что у нас делается, развал полный, нищета кругом, бандиты. Довел страну до ручки, перестройщик херов. Весной референдум вздумали проводить о сохранении Советского Союза, а чего его сохранять, если у нас даже перловку теперь без талона не купить. Вместо сливочного масла продается какая-то Рама. А в прошлом году нам еще денежную реформу втюхали. Весь народ без денег остался. Наша мама на этой реформе как раз попала, она деньги для надежности в сторублевках хранила, вот и погорела на этом. Кто же знал, что только двадцать пятки останутся в обороте. Деньги, пять тысяч, она сдала в банк, новых купюр не выдали, а всю сумму перевели на счет, с которого ни копейки три года нельзя снимать, представляешь!?

Я грустно улыбнулся. Очень даже хорошо представлял. В прошлой жизни реформа господина Павлова стоила мне десяти тысяч рублей копившихся на машину, а в этой жизни у меня остались лежать в подвальном тайнике сто семьдесят тысяч рублей, которые теперь можно употребить только на растопку. Так что, бóльшая часть воровской заначки, доставшаяся мне по случаю, осталась неиспользованной. Но Паше я этого не скажу, зачем еще больше расстраивать брата. А я о них не сожалею, легко пришли, легко ушли.

— Сашка, я хочу уехать из России. Конечно, если ты мне поможешь, будет неплохо. Если нет, попробую сам что-нибудь предпринять. Я тут с финнами начал контактировать, они обещали посодействовать.

— Пашка, конечно, помогу, без вопросов. Думаю не хуже, чем финны. Только, что мы с мамой будем делать. Не оставлять же её там одну. Ты с ней разговаривал на эту тему?

— Разговаривал, — брат досадливо махнул рукой. — Плачет, ехать никуда не хочет, боится всего. Хотя на свою пенсию два окорочка Буша в месяц покупает, да кашей овсяной питается. А к чаю у неё на каждый день печенье «Русские узоры». Она же всегда полная была, а тут исхудала, как щепка.

— Подожди, я же ей раз в три месяца деньги высылаю, валюту, немного, конечно, чтобы ни у кого не возникало желание обокрасть старушку. Сейчас это у вас запросто сделают.

Пашка засмеялся.

— Я в курсе, ведь вожу её в банк за твоими вестерн-юнионовскими переводами, да и сам иногда подкидываю деньжат, но предпочитаю что-нибудь купить, так надежней. Наша маман очень экономная женщина, все доллары обменивает на рубли и прячет в шкафу, а продукты съест, никуда не денется. Сколько я ни говорил, чтобы доллары не меняла, ничего не помогает. Не считает их настоящими деньгами и все тут. Насколько я знаю, она еще ни копейки из твоих денег не потратила. Говорит, на похороны пригодятся.

На какое-то время мы замолчали, потому что въехали в город, и движение стало интенсивней.

Пашка молча крутил головой по сторонам, пока мы ехали по центру Стокгольма, но, когда мы добрались до Сальшёбадена, он не мог сдерживаться.

— Сашкец! Слушай, как тут красиво, такие дворцы вокруг стоят, ничего себе! Просто рай для миллионеров.

На Пашкины восторженные речи я только ухмылялся и ехал по знакомой дороге к своему дому.

Когда мы подъехали к воротам, он хотел выскочить из машины, чтобы их открыть. Я еле успел поймать его за рукав.

— Сиди, никуда выходить не нужно, сейчас открою.

Я нажал на кнопку пульта и ворота начали медленно отходить в сторону.

— Обалдеть! — воскликнул брат. — Техника на грани фантастики.

Я улыбнулся.

— Вижу, твой лексикон с годами не меняется?

Но Пашку такими словами было не смутить. Он выбрался из машины, и мельком глянув на дом, сразу направился в сторону причала.

Не доходя до него, остановился и уставился на яхту.