Шеф-повар Александр Красовский 2

В первые дни после моего приезда это было не так заметно, как в дальнейшем. Поэтому я с удовольствием возился на даче с машиной, а Люда с соседкой ходила собирать грибы и ягоды. Видимо мы, еще слишком мало прожили друг с другом, чтобы все время быть на одной волне.

Конечно, если бы я никуда не уезжал, через некоторое время все пришло в норму, и мы вновь друг к другу притерлись. Кстати Люда испытывала те же эмоции, что и я, только, в отличие от меня не понимала причины дискомфорта. Однако последние три дня перед отъездом мы не выбирались из кровати, как бы пытаясь компенсировать те дни, которые отдыхали друг от друга и в расчете на будущее.

Крепкий кофе моментально стимулировал мыслительные процессы, к тому же, сразу куда-то подевалась сонливость. Все же я улегся на кровать и снова начал обдумывать, как поступить со своим богатством. Самому идти с такими деньжищами в банк не хотелось, я был уверен, что если открытие счета и останется тайной для сотрудников посольства, то для сотрудников иностранных разведок узнать об этом не составит труда.

– Нет, придется привлекать Ритту к этому делу. Возможно, она что-нибудь посоветует. – решил я и попробовал заснуть.

Но сна не получилось. Голодные позывы желудка не дали такой возможности.

Короче, надо было чем-то перекусить, чашка кофе только усилила аппетит. А в магазин идти было не с чем, валюта в карманах отсутствовала, как класс. Её, в общем, и раньше там много не водилось. Наше советское государство рассуждало как? Зачем работникам посольства нужна зарплата в чужой стране? Ни за чем. Гораздо проще начислять ее в Союзе и выдавать по приезду в рублях и чеках Внешторгбанка. И не тратить зря драгоценные валютные резервы. Поэтому в наших карманах финских марок всегда имелось по минимуму, необходимому для существования, но отнюдь не для покупок иностранного дефицита. Оттого и питались многие, привезенными из дома макаронами, рыбными консервами и грузинским чаем, только, чтобы сохранить драгоценную валюту. Кстати, Петрович именно так приобрел свои Жигули, купив их в «Березке» на чеки Внешторгбанка. Не было у него в Финляндии такой родственницы, как у меня.

Ну, а в моих карманах в настоящий момент даже пенни не завалялось.

Зато рыбных консервов, тушенки и ванильных сухарей я привез в достаточном количестве. В холодильнике после непродолжительных поисков была обнаружена кастрюлю с остатками макарон.

Так, что через некоторое время я уплетал за обе щеки макароны с тушенкой, поджаренные на сковороде и залитые парой яиц. После испытанных волнений жор на меня напал капитальный.

Ни оставив на сковороде, ни кусочка, я включил телевизор и стал дожидаться своего напарника, который должен был вскоре придти с работы.

Анатолий Владимирович прибыл точно по графику. Заглянув ко мне в комнату, он довольным голосом произнес.

– Привет отпускник! Я, как увидел твою машину во дворе, сразу понял, что ты прибыл, сейчас переоденусь, потом чайку выпьем, да поговорим, расскажешь, как тебе отдыхалось.

– Да, ты что!!! – удивленно воскликнул он, узнав, что мы с женой были в отпуске на теплоходе Адмирал Нахимов, – Ну, вам крупно повезло, что остались в живых. Ладно, давай рассказывай, как там на самом деле все было, в газетах ведь все не напишут.

И как я не отнекивался, но кое-что рассказать все же пришлось. Семенихин и дальше бы продолжал вытаскивать из меня подробности катастрофы, но я категорически отказался, сказав, что очень тяжело вспоминать все эти события.

В посольстве, если верить собеседнику, ничего нового не случилось. Но меня периодически вспоминали, и больше всех вспоминал атташе, привыкший заскакивать на кухню за пирожками.

Собеседник особо не распространялся, но я понял, его пирожки чем-то полковника не устраивали.

Толя намекнул, что было бы неплохо отметить мой приезд, естественно, он имел в виду водку, привезенную мной из Союза, но у меня на эти бутылки имелись совсем другие планы, поэтому его слова я пропустил мимо ушей.

Сосед особо и не настаивал, прекрасно все понимая.

Так, что спать мы легли рано, чай не водка, много не выпьешь.

Глава 2

Утром я проснулся по будильнику и сразу отправился на пробежку. Все делал тихо, чтобы не разбудить соседа. Тот все еще ощутимо похрапывал.

Когда вернулся, надеясь, что душ будет свободен, в квартире пахло не заваренным кофе, а красками.

Дверь в Толину комнату была распахнута настежь, а сам Толя ожесточенно сдирал шпателем краску с холста, натянутого на мольберт.

– Доброе утро, – поздоровался я, разглядывая в его комнате две большие картины в позолоченных рамках, висящие на стене.

Трудно было удержаться, чтобы не разглядывать тот праздник живота изображенный на них. На обоих натюрмортах горами лежали фрукты, колбасы, жареные поросята и фазаны.

Сейчас же Толян отскребал с холста написанную масляными красками симпатичную зажаренную курицу, лежащую на фарфоровом блюде.

– Чего ты ее сдираешь? – поинтересовался я. – Здорово ведь получилось.

– Понимал бы чего, – кряхтя, отозвался напарник. – Нет в ней жизненной силы, экспрессии нет.