Шебаршин. Воспоминания соратников

Кстати, о прозвищах и кличках в резидентуре. Большинство этой чести — прозвище получить — не удостаивается: оперативные псевдонимы зачастую становятся и фамилией работника, и именем, и прозвищем. Отдельную кличку, как особую метку, получают лишь те, кто зримо выделяется либо в одну, либо в другую сторону. Так что, если получил в резидентуре прозвище — а они обычно бывают точные и смачные, — не обижайся, а гордись, значит, нарисовался в коллективе, оценили тебя. Другое дело, какую цену при этом дали и можно ли гордиться этим…

Чтобы завершить портрет Бориса Сергеевича, отмечу, что все сказанное относилось к грузному крупному человеку с мягкой кошачьей походкой, мурлыкающим голосом, абсолютно рыжим, густым и щедрым волосяным покровом и зеленоватого оттенка хитрыми глазами. Да еще к страстному охотнику. А если вспомнить имя нашего героя и упомянуть оперативный псевдоним — Борзов, — становится ясно, что прозвище он мог одно только получить — Барсик.

Думаю, все-таки знал Борис Сергеевич, что все, вплоть до резидента, за глаза Барсиком его называют. Но даже если и знал — иллюзию «заглазности» не разрушал: не дурак же он, в самом деле, обижаться и доказывать: «Да не Барсик я, не Барсик…».

Вот с этим-то Борисом Сергеевичем и делили мы одну обязанность — жен наших с работы к дому доставлять, трудились они вместе. И здесь Борис Сергеевич строг был, старательно расписание держал, весом своим в ущерб мне не пользовался: «Не привык, — говорил, — выезжать за счет людей, у которых за плечами вдвое меньше лет, а на плечах — вдвое меньше звезд».

Ну, тут он ошибся: звезд-то одинаковое количество было, калибром, правда, отличались.

Поездки рядом с Борисом Сергеевичем очень нравились моей дочери, которая нередко мать на месте работы ожидала: пока мадам с Марксеной Ричардовной о вечном позади судачат, дядя Боря и байку расскажет, и жизни поучит, причем сделает это с глубиной, мудростью и пониманием, свойственным людям, которые имеют нереализованный потенциал «любимого дедушки» — внуки-то их в Союзе проживали, далеко, а тут под боком — внимательное серьезное существо семи лет, готовое каждое слово на лету ловить и важные вопросы старательно формулировать. Так вот и заработал мой ребенок глубокую симпатию Бориса Сергеевича и Марксены Ричардовны, а с нею вместе — и ласковое обращение «Котеночек».

Очередность поездок мы старались соблюдать, однако, понятно, случались накладки. А значит, имели место и мои разговоры-договоренности с женой: «Сегодня Барсик занят, приеду я». Или наоборот: «Вас Барсик везет, я в городе».

И вот везу я как-то раз женщин домой, они сзади болтают, я с дочерью беседую. Подъезжаем к дому Бориса Сергеевича, Марксена Ричардовна прощается:

— Спасибо, до свидания, — и обернувшемуся к ней ребенку: — Счастливо, Котеночек мой…

— До свидания, Марксена Ричардовна, — старательно произносит сложные имя-отчество моя дочь. И вдруг: — А как котик ваш поживает, можно я его поглажу?

Вот вам! Мы с мадам мгновенно, что называется, заторчали… Мелькнул стоп-кадр: ладошка моего ребенка Барсика гладит… Хм… А он щурится и мурлыкает…

— Какого котика, деточка, у меня нет никакого котика, собачка у меня, Тойка…

— Да как же так? — надувает губы ребенок. — А Бар…

— Ты перепутала, перепутала, — бросается спасать ситуацию мадам. — Это у тети Иры, у тети Иры, у Марксены Ричардовны пуделек только, ты же видела.

— Да нет же! — мой честный ребенок тоже не лох какой-то, позицию до конца держит: — Ты же сама говорила папе, что Бар…

— Да нет, ошиблась ты, — убедительно говорю я, смех подавляя. — Неужели ты думаешь, что тетя Марксена не показала тебе котика, если бы он был?

Для ребенка аргумент показался убедительным: свое место в жизни Марксены Ричардовны на этом этапе моя дочь оценивала правильно. Замолчала, слава те господи…

Со временем эпизод этот из памяти стерся — десять лет прошло, разметала судьба нас с Борисом Сергеевичем. А потом опять свела: в одном подразделении оказались, да еще и жили недалеко друг от друга. И перед каким-то юбилеем Бориса Сергеевича поручили мне сувенир для него приобрести — нож охотничий.

Купил я красивый нож, дома жене и дочери, студентке уже, показал. Похвалили, полюбовались:

— Да, наверное, Барсику понравится, — вспомнили старую кличку, теперь уже известную ребенку.

А через пару дней звонит Борис Сергеевич и приглашает меня с мадам и «Котеночком» «заглянуть по-простому, по-соседски…». Жена пойти не смогла, аллергия замучила, а дочь — как пионер — всегда готова. Понятно, и на людей приятных через столько лет посмотреть, прошлое вспомнить, да и себя, видимо, показать, взрослостью похвастаться…