Щучий залив. 2 и 3 части

Лето, в это время китайской сороковке приличную щуку не удержать. В 60-ке зацепилось с полдюжины унылых довольно крупных карасей и один бойкий, сверкающий серебристыми боками, подлещик. В 70-ке подёргивались, волнуя сеть, крупные лещи. Самый верхний, который зацепился ближе к поплавкам, висел недвижимо — он был без головы. Скорее всего, склевала чайка.

— «Ну так что, Ефимыч, получается, что хозяин сети теперь её не найдёт. Уплыла. И рыба, значит, эта вся пропадёт? — спрашивает меня Фёдорович, когда мы оказываемся рядом у сети. Мой напарник, видать, впервые увидел подобную картину. Столько рыбы, при том — ничейной! Которая обязательно пропадёт… Я его понимаю, но — нет.

— Да нет, Фёдорович, не пропадёт. И хозяин найдётся. Видишь, вся рыба практически живая. Снулой мало совсем. Значит, сеть проверяется. Есть у неё хозяин. Просто — сплавная сеть. Браконьерская, — объясняю я ситуацию.

Мы оставляем сеть и продолжаем свой путь. Фёдорович ворчит по поводу браконьерства. Я поддакиваю и про себя улыбаюсь. По сути, Фёдорович и сам браконьер, со своей острогой. Но ему это в голову не приходит. Я же отношусь к этому факту достаточно благодушно. Фёдорович ходит по ночам с фонариком и с острогой ровно по тем местам, где днём добывает себе пропитание серая длинноногая цапля — то же, можно сказать, с острогой: клюв у неё острый и длинный. Добывают они рыбу похожим способом, и добыча их — сопоставима. Только цапля каждый день на берегу, а Фёдорович — от случая к случаю. Так что, мой сосед по гаражу, а теперь уже и напарник по рыбалке, серьёзной угрозы рыбьему поголовью Братского моря не представляет.

И совсем другое дело — брошенные в воде сети, неочищенные стоки предприятий, стоки с полей, обработанных химикатами, отходы животноводческих ферм, попадающие в море.

Дело в том, что природные водоёмы, как правило, оснащены естественной системой самоочищения. Система эта очень непростая — она выстроена, выверена веками самой природой, суть её можно передать одним словом — равновесие. Равновесие это очень хрупкое. И человек, вступая в отношения с водоёмом, — кто от жадности своей, кто от безответственности и безалаберности, кто по безразличию — это самое, хрупкое равновесие, нарушает.

Мне рассказывали старожилы сибирской деревни Бурнинск, как однажды они заметили в реке Вихоревке всплывшую на поверхность какую — то необычную, будто сонную рыбу, которая плавилась вместе с течением. Сельчане высыпали на берег и вылавливали её чем попало. Тут была и щука, и налимы, и хариус и ленок, и небольшие ельчики. Какое — то время рыба шла, вроде как сонная, полуживая, а затем пошла уже дохлая — те же налимы, те же хариусы.

Так вступил в работу Братский лесопромышленный комплекс, включающий в себя лесохимические предприятия. А ещё в местной газете "Красное знамя" появлялись объявления о том, что рыбу в Братском водохранилище (ниже по течению от Усолья Сибирского) ловить нельзя, потому что в ней выявлена ртуть. Это уже результат деятельности Усольского химкомбината. Да что говорить, даже органическое удобрение(безобидный навоз) из фермы, попавший в водоём с весенними или дождевыми потоками, может нарушить это самое равновесие. От попавших в водоём азотных удобрений начинают бурно развиваться водоросли — и в водоёме наступает кислородное голодание. Гибнет рыба, в том числе и та, которая питалась этими водорослями и не давала им разрастаться, то есть, обеспечивала необходимое равновесие. Водяные растения всё больше разрастаются, и наступает момент, когда вся система самоочищения водоёма разрушается полностью. Водоём деградирует и превращается в заросшую вонючую лужу с лягушками да головастиками.

Так что укорить Фёдоровича у меня язык не повернётся. Всё потому, что я знаю — кто настоящий браконьер. А что касается остроги, то я её, конечно, не одобряю, сам ею не пользуюсь, хотя инструмент этот у меня в наличии имеется.