Щит и Меч Сталинграда

Германская агентура снабжалась оружием, взрывчаткой, поддельными документами, крупными суммами советских денег. Многие диверсанты обряжались в форму военнослужащих Красной Армии, сотрудников милиции, железнодорожников. Среди агентов абвера было немало украинских националистов, кого руководитель германской разведки адмирал Вильгельм Франц Канарис всячески поддерживал, как поддерживали их ОУНовские центры за рубежом, возглавляемые Мельником и Бандерой.

Начатый чекистами еще в довоенные годы бескомпромиссный поединок с абвером позже приобрел еще более ожесточенный характер. Для координации своей разведывательной, диверсионной работы в СССР специальный центр абвера «штаб Валли» был создан ведомством Канариса задолго до июля 1941 года. Возглавлял перед войной «штаб Валли» опытный гитлеровский разведчик Шмальшлегер. В «зондерштабе Россия» орудовали различные белоэмигранты, которыми руководил некий полковник фон Регенау, он же русский белоэмигрант Смысловский. В числе эмиссаров «зондерштаба Р» был даже племянник печально известного в Сталинграде по обороне Царицына в 1919 году «черного барона» Борис Врангель. Предатель был арестован в конце Отечественной войны и предан Военному трибуналу.

ДЕРЖАТЬ ПОРОХ СУХИМ

Формированием в Сталинграде воинских частей и строительством аэродромов интересовались, кроме всяких «интуристов», некоторые жители города Энгельса — столицы автономной республики немцев Поволжья. Любопытство их выходило за всякие рамки и границы. Двое жителей соседней с нами автономной республики поменяли местожительство, прописались в районе судоверфи и вскоре были задержаны в тот момент, когда снимали «лейкой» строительство железной дороги военного значения.

Еще одного арестовали, когда он зарисовывал местоположение воинской части, записывал номера ее автомашин. Среди записей «переселенца» были и сведения об аэродроме в Гумраке — объекте сугубо военном и секретном.

Пресекать враждебную деятельность агентов абвера было, признаюсь, нелегко. Мы имели дело с многоопытными разведчиками, прошедшими хорошую подготовку. Они умели много и хотели разведать тоже много. Но на первых же шагах своей шпионской деятельности терпели крах, так как им противостояла политическая бдительность и моральная сила, стойкость, которыми обладали советские люди, свято оберегающие свою Родину, завоевания Великого Октября. В нашей незримой работе мы постоянно опирались на наш народ, на простых советских людей, они были нашими первыми и главными помощниками. Так было всегда, с первого дня организации Всероссийской чрезвычайной комиссии.

Подлинные патриоты социалистического Отечества, преданные делу партии, делу коммунизма, советские люди взяли на вооружение и выполнили наказ М. И. Калинина, который в 1940 году сказал:

«В нынешней сложной международной обстановке наш народ должен быть особенно собранным, подтянутым и напряженным в своей бдительности, чтобы наше социалистическое государство было готово встретить любую неожиданность и всякую случайность. В эту точку должны бить все наши общественные организации...»

В предвоенную, третью пятилетку Сталинград и область жили и трудились под мирным светлым небом. Каждый новый трудовой день рождал новые успехи в сельском хозяйстве, промышленности, культурном строительстве, и было больно читать в газетах о разгорающемся в Европе пожаре войны, о тысячах жертв среди мирных жителей Польши, Австрии, Югославии, Болгарии, Чехословакии.

От нашествия немецких оккупантов в нашу страну бежали поляки, чехи, словаки. Познавшие горе, унижение, бесправие, беглецы обеспечивались у нас кровом, одеждой, питанием, их трудоустраивали, но некоторые из эмигрантов прибывали в СССР с недоброй целью, враждебными намерениями.

С конца сорокового года на станции Карповка в конторе «Заготзерно» работал некий Кулик, 1920 года рождения. До захвата Германией Польши он проживал в Гданьске, где, по словам Кулика, осталась его семья, родственники.

Кулик снимал комнату, ходил в свою контору, не пил, друзей не заводил, газетами не интересовался. Малоразговорчивый эмигрант старался не привлекать к себе чьего-либо внимания. А сам, между тем, по ночам настраивал приемник на волну оккупированной Варшавы, слушал передачи немецкой радиостанции.

Чекистами были опрошены несколько человек, проживающих ранее в Гданьске. Один из них узнал на фотографии Кулика, рассказал, что видел его прежде в компании немецких офицеров, слышал, как Кулик довольно свободно изъяснялся с ними на немецком языке. А между тем в своей автобиографии, написанной при поступлении на работу, Кулик написал, что владеет лишь польским и белорусским языками.