Щит и меч «майора Зорича»

Активизация гитлеровцами карательных операций в районе прошлого Люблинского воеводства была сопряжена с одним интересным обстоятельством. Дело в том, что в это время проходила активная фаза испытаний нового «чудооружия», «оружия особого назначения», «оружия возмездия». Так гитлеровцы нарекли пуски самолетов-снарядов «Фау-1» и ракет «Фау-2» — детища Вернера фон Брауна и его компаньонов. Стартовые площадки размещались на испытательной станции под названием «Пенемюнде-Ост», расположенной в северной части острова Узедом близ рыбацкой деревушки Пенемюнде.

Именно с этой территории были проведены сотни пусков ракет «А-5» и «А-4». Они были несовершенны, поэтому четко не стабилизировались и падали с большими отклонениями от целей. Но так как ракетные проекты Брауна были засекречены, то на охрану полигона и поиски упавших изделий бросались силы из ведомства Гиммлера. В связи с этим активно велась вербовочная работа и насаждалась агентура, работавшая в первую очередь против местных партизан.

А так как часто в ходе испытаний ракеты залетали на территорию Польши, англичане через польское правительство в Лондоне поставили задачу добыть данные о тактико-технических характеристиках ракет. Ракеты исчезали обычно в северо-восточном направлении и, по расчетам специалистов из числа партизан, должны были падать в районе Сидльце, восточнее Варшавы, в излучине Буга.

Варшавский центр послал в этот район группу разведчиков. С помощью местных жителей они собрали необходимые сведения. Руководство этими поисковыми группами было поручено партизанскому командиру Ежи Хмелевскому — специалисту по вопросам авиации. Крестьяне сообщили ему, что в деревне Рейовиц, недалеко от Люблина, загадочный взрыв среди бела дня разрушил массивное здание. После этого взрыва в деревню примчались два грузовика с немецкими солдатами, которые разогнали всех любопытных, сфотографировали и обмерили воронку и тщательно собрали все металлические осколки.

Вот почему в районе Люблина так много функционировало жандармских постов и карательных отрядов…

Как-то в разговоре с Зоричем и Гурским Жданов поделился одним секретом:

— Что-то в последнее время нам не везёт — неудачи стали часто преследовать отряд. Немцы буквально организовали охоту на нас. Создается впечатление, что о предстоящих наших операциях они знают заранее. Порой каратели идут след в след — почти наступают на пятки. Ноченьки да ноженьки, слава богу, только и спасают партизан.

— Не проник ли к вам шпион? — обеспокоенно спросил майор у начальника штаба, исполнявшего должность командира отряда, помня слова, сказанные начальником отдела в Киеве перед заброской в Польшу. Он тогда предупреждал о вероятности проникновения в отряд лазутчика.

Жданов задумался. Видно было, что этот вопрос его серьёзно волновал — ведь гибли его люди, всё чаще и чаще натыкаясь на засады и попадая в эпицентры облав.

Посмотрев внимательно на собеседников — Александра и Анатолия, он вместо ответа предложил:

— Вы опытные оперативники — разведчики и контрразведчики в одном лице. Вам, как говорится, и карты в руки! Помогите нам найти этих мерзавцев — оборотней. Иначе мы можем потерять ещё больше людей. Теперь вы в нашей семье… Мы вам, как можем, поможем. Как говорится, без разведки наш отряд слеп.

— А без контрразведки беззащитен, — не дал договорить Жданову Зорич, вставив эту фразу.

— Согласен!

Вскоре руководство отрядом имени Железняка принял на себя опытный руководитель партизанского движения С.З. Барановский. А начальник штаба А.С. Жданов остался его первым заместителем.

Зорич и Гурский четко представляли, что может случиться, какие печальные последствия могут наступить, если быстро не разобраться с возникшей серьёзной ситуацией, опасно нависшей над отрядом. Терпеть дальше работу предателя или предателей нельзя было и преступно по своей сути. Они понимали, что безразличие в данной ситуации — опора слабости, а нетерпение — гибель силы. Для небольшого партизанского отряда деятельность «кротов» смерти подобна, тем более в тесном вражеском окружении.

Вначале тень растерянности легла на усталое лицо Зорича — впервые он так близко ощутил работу вражеского лазутчика. Поэтому чекист не мог отбиться, как от назойливого слепня на пляже, от охватившего ощущения полного недовольства собой: и спешить, и медлить нельзя было.

И вдруг он почувствовал смутное озарение, будто ухватил все время ускользавшую догадку. Он быстро достал из полевой сумки блокнот и набросал карандашом довольно простую проверочную комбинацию. Она отражала реалии нахождения партизан в данном районе. Зорич победно улыбнулся и позвал Гурского.

— Анатолий, я, кажется, вышел на уровень решения головоломки, — улыбался Александр.

— Какой?

— Основной… По вычислению оборотней — абверовских или гестаповских «кротов». Одним словом — вражеских лазутчиков.

— Готов услышать перл разработки.

— Ну так слушай.