Щит и меч

— Вы знаете, — сказала она, сжимая его руку, — я сейчас такая счастливая!..

Вайс сердито перебил ее:

— Ну и все! Все!

Когда они вернулись в дом, девушка сказала баронессе любезно:

— У вас отличная усадьба, только жаль, что запущенная. Аллеи не очищены от снега, я даже промочила ноги. — И, поколебавшись, добавила: — Жаль, конечно, что я не все хорошо разглядела. У меня что-то с глазами.

После того как баронесса увела ее наверх переодеваться, Вайс попросил советника вызвать окулиста. Он сказал, что возместит все затраты, связанные с пребыванием агентки абвера в доме баронессы, так как на это ему отпущены специальные средства.

Вернувшись, баронесса спросила:

— Отчего это у нее?

Вайс объяснил:

— Как обычно: от отсутствия в лагерном рационе витаминов.

Советник заметил негодующе:

— Какая, в сущности, наглость со стороны наших противников вынуждать нас кормить военнопленных, когда эту обязанность следовало возложить на воюющие с нами державы!

Не задумываясь, Вайс ответил:

— С целью нанесения ущерба экономике противника мы в свою очередь возложили на него обязанность кормить немцеввоеннопленных.

— У вас острый ум, — осторожно усмехнулся советник.

Вайс сделал вид, что не понял иронии. Обращаясь к баронессе, сказал:

— Дочь советского полковника восхищена вашим гостеприимством и просила передать, что у нее в роду все мужчины были военные, поэтому ваша родословная вызывает ее восхищение. И она просит извинить ее неуместные шутки.

— Да, тут вам звонил герр Лансдорф, — не без уважения в голосе сообщил советник. — Я заверил его, что с вашей подопечной все в порядке. Воспользовавшись случаем, я поговорил с ним об интересующем меня деле. Он просил передать, что не возражает, если вы некоторое время будете оказывать мне содействие. — Подмигнул. — Как видите, официальные и осведомленные лица не отказывают мне в своей поддержке.

— Я заранее был уверен в этом, — почтительно поклонился Вайс.

Отправившись на машине за врачом, Иоганн заехал к Эльзе и узнал дополнительные данные, сообщенные Центром о девушке. Они полностью совпали с тем, что она ему рассказала. Совпали и внешние приметы Нины.

Центр рекомендовал Вайсу прощупать бывшего работника артели «Часы, печати, оптика» гравера Бабашкина, изготавливающего в «штабе Вали» фальшивые документы для агентов.

Письмо дочери Бабашкина к отцу будет передано Вайсу в ближайшее время.

Врач, осмотрев Ольгу, сказал, что при интенсивном лечении и хорошем питании ее зрение может быть восстановлено в течение двух недель.

И хотя врач был из армейских, он охотно принял от Вайса гонорар и поэтому заменил немецкие медикаменты швейцарскими — более дорогими и эффективными.

— Но главное, — сказал он, — больной необходимо не столько лекарство, сколько питание и покой.

Слепота русской девушки вызвала сочувствие баронессы. Взбалмошная старуха вдруг ударилась в сентиментальность. Ей уже хотелось, чтобы ее гостья не перебарывала свою беспомощность, а покорно отдалась ей. Это позволило бы баронессе сострадать ей, испытывать при этом приятное чувство жалости и показывать себя перед советником с неведомой ему, очевидно, до сих пор стороны.

Баронесса заявила:

— Ольга останется у меня, сколько бы времени ни понадобилось на ее излечение.

Она предалась трогательным воспоминаниям. Рассказала, как однажды в детстве, заливаясь слезами, спасла новорожденного котенка, которого дворецкому приказали утопить.

Почти такую же приятную чувствительность пробудила Ольга и у советника.

За ужином он красноречиво рассуждал о долге христианина, цитировал библию, и глаза его увлажнялись, когда он следил за неловкими движениями девушки. Ее слепота казалась им обоим чем-то красивым, трогательным, что, по традиции, должно вызывать сострадание.

Оставив у себя Ольгу, баронесса, естествено, предложила и Вайсу погостить у нее.

Ей очень понравилась роль великодушной покровительницы слепой девушки.

Утром Вайсм заметил, что она как-то подозрительно и настороженно поглядывает на него. С бесцеремонной откровенностью, отведя его в сторону, баронесса решительно предупредила, что не потерпит у себя в доме никаких посягательств на честь своей гостьи.

День тянулся томительно долго.

Ужинали при свечах в огромной, плохо отапливаемой столовой, где было сыро, как в погребе. Стены с содранными гобеленами, с панелями из резного дуба и высокие, стрельчатые окна с гербами на витражах придавали ей вид заброшенного храма.

Ужин был довольно скудный.

Баронесса в утешение напомнила советнику, что фюрер вегетарианец: не курит и не пьет вина и рекомендует всем капустные котелы и минеральную водичку.

Советник взмолился:

— Моя жизнь слишком незначительна для того, чтобы я пытался продлить ее ценой подобных лишений, — и решительно протянул руку к графину с вином.

Ольгу баронесса посадила рядом с собой. Нарезала ей мяса. Уговаривала есть побольше.