Щит четвертого стража

Городок стоял у каменных врат, точно нищий перед храмом. Казалось, он просил годами подаяния, а исполинские створки так и не заметили ничего, только зевнули напоследок. Было сумрачно, тихо, страшно. Иногда среди домов поднимался ветер, и охаживал ледяными плетками лицо, и сверлил уши, и лошади тогда фыркали, топтались и ломали с хрустом наст.

Вспомнился лед на реке, и крики тонувших. Призрачные болота, рассвет, заводь, полная огоньков. И вот – размытый во льдах горизонт и горы, горы, горы в неуклюжих снежных шапках. И холод, точно упырь, высасывает силы. Или жизни? Михаэля передернуло. Из монастыря выходило семнадцать человек, а добралось только четверо. Что-то во всей этой экспедиции шло совсем, абсолютно не по плану.

Чуть в стороне Офелия накладывала на себя защитные чары. Девушка действительна была очень талантлива, Михаэль это не без удовольствия признавал, – она не сваливала все в кучу, а подгоняла части вязи так, чтобы дополнять одну другой. Выходило толково и красиво.

"Как и следует преступнице".

Орден поймал Офелию с сестрой во время ограбления монастыря. Сестру отправили на каторжные работы и обещали выпустить, только если экспедиция вернется со щитом. Офелия тогда почему-то сразу согласилась, и Михаэль чувствовал в этом некий подвох – слишком легко вышло, слишком редко монаху встречались послушные нелюди.

"Неужели для кого-то жизнь может быть так проста?"

Святой Авектус сидел молча, как обычно, и, как обычно, не снимал шлема, что Михаэля положительно пугало. Винить рыцаря было глупо – мертвые чураются живых, как и живые – мертвых, – но все же он возглавлял это странный поход, все же внутри гниющего тела держалась человеческая душа. Так? Ответ на последний вопрос знал лишь Авектус – рыцарь сам и разработал захват души, и сам испробовал на себе. Кто он теперь? Что?

"И почему он за гербом не смотрит? У рыцаря, кроме герба да чести, ничего и нет".

Коряга мазал рубец на скуле. Порой морщился от боли, и тогда нечто страшное, нездоровое мелькало во взгляде наемника.

Головорез, что своими шрамами – от ран, ожогов, переломов и ужаснейших пыток – мог бы напугать любого, в мирской жизни был одним из самых спокойнейших и приятнейших людей. Михаэлю он понравился сразу, хотя слухи о Коряге ходили разные. Первые говорили, будто он мерзавец, каких свет еще не видывал, и купается каждый день в крови детей; другие рассказывали о благородном происхождении наемника. О предательствах, ядах, об изменах, что выбросили младенца на обочину жизненного пути. Ну, в единственном сплетники оказались единодушны – уцелеть в безнадежной, невозможной, беспросветной ситуации так, как Коряга, не умел никто; потому Авектус его и нанял.

– Я г-готова, – крикнула Офелия.

Михаэль посмотрел на рыцаря – тот кивнул, – и они направились к шахте. Офелия двигалась легко, словно бесплотный дух; Коряга хромал, Авектус шел жутко, дергано. Не доходя пары шагов до врат, он вдруг рухнул на землю.

Все замерли. Офелия по-птичьи вытянула шею, Коряга поперхнулся, у Михаэля похолодело в груди.

– О-он жив? – неуверенно спросила Офелия.

Михаэль хотел ответить посмешнее, в духе "скорее, мертв бесповоротно", но подходящие слова не появлялись. Вообще иногда монаху казалось, что он взят исключительно в качестве шута, только шут выходил печальный – острить не умел и говорил без конца горькие и унылые вещи.

– Боюсь, нет, – ответил Михаэль и показал девушке на вязь защитного поля. Оно расходилось полукругом от врат, и было старое, времен стражей, старое и простенькое. Блокировало всего несколько элементов вязи, но характерных именно для орденских заклинаний. – Захват души отключился, едва его святейшество ступили внутрь поля.

"И никак к жизни не вернуть. Ладно душу призовем обратно, а захват кто делать будет? Хоть бы доработал на случай блокировок, как же так? А все же странная блокировка. Старая, а на наш орден. Почему?"

Михаэль не понимал, на кой черт понадобилось ставить защиту от людей, что еще не появились на свет: орден возник только после гибели четвертого стража. Или исчезновения – кому как больше по душе. Странно, конечно, возник: ниоткуда, вдруг, сразу – и в личную охрану короля, но об этом можно было подумать и потом. Как действовать дальше? Глава экспедиции мертв, осталось трое – наемник, колдунья и монах, который бесполезен в практическом смысле, но способен наизусть пересказать двенадцать томов энциклопедии.

Троица начала спорить. Офелия хотела двигаться вперед – ее волновала судьба сестры, Михаэль сомневался. Корягу интересовал чисто практический вопрос – как без Авектуса, который годами изучал историю стражей и карты, вообще можно что-то отыскать.

– Я мог бы у-узнать артефакты, наверное, – неуверенно, слабым, прерывающимся голосом заметил Михаэль.

Ответили ему лишь взгляды, полные скепсиса, и винить соратников было сложно.