Щит

Отсоединив свой свет, я вышла из комнаты, не оборачиваясь.

***

Я не думала, что усну.

Я лежала на кровати в кимоно, думая, что пролежу там большую часть ночи, таращась в один и тот же кусочек потолка. Но что-то во всем этом стрессе… или, скорее всего, в восьми с лишним часах похода по лесу, по крутым горным тропам… отправило меня в отключку. Я ощутила мимолётное чувство вины, что Ревик с его ростом ютился на диване, но даже это чувство не продержалось достаточно долго, чтобы я хотя бы встала и почистила зубы.

Следующим утром я не знала, где нахожусь.

Я поискала взглядом Тарси и Ханну, ожидая увидеть их, присевших у огня.

Вместо этого через щёлки в шторах на настоящем окне лился свет, а единственным предметом напротив кровати оказалось бюро, на котором стояло несколько деревянных ящиков. Я лежала на чем-то намного мягче тюфяка и впервые за несколько дней чувствовала себя такой чистой.

Я подняла руку, и рукав кимоно спал до локтя.

Вспомнив прошлую ночь, я не шевелилась, наверное, минут пятнадцать, справляясь с утренней дозой боли разделения и пытаясь скрыть её из вида конструкции вокруг маленького домика. Однако в итоге я выбралась из кровати, развязала кимоно и повесила его на столбик кровати.

Несколько секунд я просто смотрела на него и чувствовала себя настоящей стервой.

Прошлым вечером после душа я даже нанесла макияж.

Прикусив губу, я пошарила в ящиках и нашла пару джинсов и кофту с длинным рукавом. Убрав волосы так аккуратно, как только смогла, я умылась ледяной водой из раковины, сняла остатки макияжа и поскребла кожу. Касс такая Касс, снабдила меня таким количеством косметики, кремов для кожи и духов, что хватило бы на целый табун проституток Кэт.

Я решила сегодня обойтись без этого, ограничившись увлажняющим кремом и дезодорантом.

Натянув носки, я сделала глубокий вдох и осмелилась выбраться в другую комнату.

Ревика там не было.

Осмотревшись по сторонам, я задалась вопросом, спал ли он вообще в хижине; диван выглядел точно так же, как и накануне вечером.

Я слегка приободрилась, почуяв запах кофе и заметив на столе чайник, от которого поднималась струйка пара. Кофе был все ещё горячим и, судя по запаху, свежим, так что я пошарила по шкафчикам, нашла себе кружку и наполнила её кофе.

Все ещё сжимая кружку, я направилась к наружной двери.

Я решила, что Ревик поступил в своём духе и опять куда-то ушёл.

Зная его, у меня было как минимум несколько часов, чтобы посидеть на крылечке, посмотреть на горы и нормально проснуться. Сунув ноги в расшнурованные ботинки у порога, я толкнула дверь бедром и выглянула наружу.

Однако как только мои глаза привыкли к утреннему свету, я остановилась как вкопанная.

На подстриженной траве вокруг дома стояли две лошади, привязанные к заборчику.

Ревик стоял возле более крупной светлой кобылки с темно-рыжей мордой. Я наблюдала, как он затягивает подпруги самодельного седла на её спине чем-то вроде привязного ремня из макраме. Само седло при ближайшем рассмотрении оказалось одеялом из овечьей шкуры. Это были не миниатюрные тибетские лошади, а обычные, нормальных размеров, которые я помнила по дому.

Заметив меня, Ревик обернулся. Его лицо сохраняло старательную маску.

— Доброе утро, — сказал он.

Ревик показал на лошадей так, словно они все объясняли.

Я посмотрела на меньшего, почти полностью белого коня, стоявшего рядом с красномордой. На обоих красовались верёвочные уздечки, которые выглядели почти как настоящие.

— Доброе утро, — почувствовав себя ещё более странно, я осмелилась подойти ближе, все ещё стискивая в руках кружку. — Это те двое, которых мы видели вчера? У реки?

Ревик кивнул, все ещё пристраивая одеяло на чалой лошади, сдёргивая его подальше и закрепляя на высокой костлявой холке.

Я заметила, что на белом коне уже имелось такое же одеяло и седельный ремень. Он, кажется, смотрел на меня, с некоторым раздражением пожёвывая уздечку во рту. Из-за косматой гривы конь немного походил на раздражённого подростка.

— На них можно ездить? — спросила я.

Ревик сделал рукой жест «более-менее».

— На них ездили ранее, — он взглянул на меня. — Но давно, особенно на этой, — он похлопал чалую лошадку ладонью. — Но они кажутся добродушными.

Чалая вскинула голову и распластала уши, когда белый подвинулся ближе. Когда он куснул её за плечо, чалая топнула копытом и фыркнула, а затем забила передними ногами по грязи, слегка взвившись в воздух. Ревик машинально увернулся от её пританцовывающих ног.

— Ладно, — сказала я. — Ты же в курсе, что я сидела на лошади, типа, дважды. Верно?

Он улыбнулся, но я видела, что он всматривается в моё лицо.

Я снова посмотрела на лошадей. Белый конь теперь блаженно тёрся головой о забор, наполовину прикрыв глаза.

Ревик прочистил горло.

— Тебе необязательно соглашаться, конечно, — сказал он. — Но я думаю, они будут вести себя хорошо, — он похлопал чалую по крупу, глядя на меня. — Я подумал, мы могли бы осмотреться. Полюбоваться рекой. Немного прогуляться по долине.

Встретиться с ним взглядом напрямую оказалось сложнее, чем я ожидала.