Щипач

Аватары – мерзкие существа, обладающие кошмарной разрушительной силой. Все маги относились к ним настороженно, опасаясь больше обычных жрецов и паладинов.

Спасало одно: чем дальше аватары удалялись от Шасцу-Насхара, обители первосвященников, тем слабее они становились.

– Некросы сами виноваты в постигшей их судьбе, – сказала волшебница, красивое лицо ее искажала гримаса омерзения. – Их деяния превысили чашу терпения всех разумных.

– Не спорю, – мужчина легкомысленно пожал плечами. – Даже дэс-валион не позволяли себе такое. Но я не об этом, а о том, что участь южного королевского дома уже предрешена.

– Я бы не была столь категорична, – возразила женщина. – Не забывай, Нимуранский свиток еще не найден и святой город не осмелится бросать все силы в бой, пока не узнает, куда делась реликвия.

Наступило молчание, прерванное небрежно брошенной фразой:

– Лично я одного не понимаю, почему Пауль Гренвир не завершил ритуал? Он снял печать крови, но не продолжил обряд. Иначе мы бы почувствовали через эфир возникшие изменения. В какие игры играет алхимик?

Женщина высокомерно скривилась.

– В опасные. Старый дурак за две сотни лет совсем из ума выжил, раз считает, что сможет на равных противостоять всей мощи святош.

– Я как раз об этом и говорю. В сложившихся обстоятельствах ему наоборот следовало как можно скорее закончить ритуал, но вместо этого, он почему-то медлит.

Блистательные обменялись настороженными взглядами.

– Ты намекаешь на то, что свиток уже не у него? – тихо спросила женщина.

Мужчина резко кивнул, в темных глазах его светилось мрачное торжество.

– Я уверен в этом. Иначе нельзя объяснить наступившую тишину после волны возмущения магического фона. Ему помешали. Возможно, свиток уже в других руках.

– В чьих? – спросила волшебница.

– Откуда я знаю? На доске слишком много фигур, чтобы гадать. До башни старца мог добраться любой и застать его в самый напряженный момент.

– Тем самым получив себе преимущество, – закончила мысль женщина.

Еще одна тягучая пауза, полная напряженных размышлений.

– Думаешь, он мертв?

Собеседник снова пожал крепкими плечами.

– В любом случае другого объяснения нет. Или мы ощутили бы уже последствия воздействия свитка.

– Но тогда кому он мог достаться? – едва ли не вскричала женщина, теряя хладнокровие. – Какой глупец еще осмелится на нечто подобное?

Мужчина усмехнулся.

– Претендентов много. Сама знаешь, что стоит на кону, – он помедлил и едва слышно добавил: – Я бы и сам не прочь попытать счастье, да боюсь, там уже и без меня хватает желающих. А тут еще отряд паладинов. Вот уж точно с кем лучше не встречаться в одиночку.

Неожиданно со стороны волшебницы донесся злой смех.

– Если свиток уже не у алхимика, то святоши зря плывут в Заррию.

На что ее компаньон лишь беспечно отмахнулся.

– Это неважно. Храмовники встали на путь войны, и этого уже не изменить. Они сделают все, чтобы вернуть Нимуранский свиток обратно, и все, кто встанет у них на пути, будет сметен.

Последние слова прозвучали зловещим пророчеством, но женщина не стала ничего говорить, потому что и сама чувствовала, что остановить воинов, осененных божественной благодатью, будет непросто.

– Я предпочла бы, чтобы святоши сцепились с дэс-валион. И те, и другие заслуживают, чтобы им хорошенько пустили кровь.

Мужчина хмыкнул и невесело обронил:

– Боюсь, нам вряд ли так повезет.

* * *

Чуждая, обволакивающая сознание липкой паутиной субстанция пульсировала, сияла, жадно пытаясь смять, поглотить и разорвать рассудок. Эфемерная и вместе с тем более чем реальная, в образе полыхающего пожара, бушующего где-то в груди.

И чувство холодной стены отчуждения, что закрывала тебя от этого буйства первородных стихий, что не становилась крепче, а истончалась, продавливаясь, с трудом сдерживая и не желая сдаваться, но тем не менее с каждым мгновением делаясь все слабее и тоньше, вызывая своим исчезновением ощущение ужаса, что пытается захлестнуть разум волной дикой паники и ощущением полной беспомощности…

Приходить в себя, когда голова раскалывается от сумасшедшей боли, а в глаза бьет яркий свет жаркого солнца, то еще удовольствие.

Ты приподнимаешь веки и почти сразу зажмуриваешься, не можешь понять, где находишься, а в голове набатом звучат отголоски недавних кошмаров.

Присутствие чуждого магического дара внутри напоминало петлю, что набросили на горло. Не в прямом смысле, а в метафизическом. Когда человеку связывают руки, водружают на виселицу и отпускают. Он ничего не может поделать, только трепыхаться на прочной веревке, оттягивая неизбежный конец.

Так и здесь. Пламя бушевало совсем близко, но отгородиться от него еще одной стеной или потушить я не мог. Оставалось только ждать, когда преграда окончательно рухнет и разум окажется в тисках полыхающего жара дара истинного алхимика.

– Надо было сразу уходить, – пробормотал я непослушными губами и тут же ощутил новую боль.

Оказалось, губы потрескались и небольшое движение вызвало кровотечение. Голова кружилась, руки и ноги едва двигались, налитые свинцом, по телу расползлась жуткая слабость.