Щелчок

Он закатывает на мгновение глаза и весело взглядывает на меня.

— Люси попросила меня. Думаю, она просто не разбирается, как это функционирует.

Сержант Буш интерпретирует мою реакцию по-своему. Он понимающе усмехается.

— Я имею в виду, — продолжает он, — что ты даже не замечаешь, сколько времени прошло, когда тебя вновь выставляют на обозрение туристам. Но Люси нетерпелива.

Он садится на деревянный ящик и выуживает свою фляжку.

— Ты был хорошим другом для этой девушки, Кудряшка. И с тех пор, как они перевезли тебя сюда, у нее плохое настроение. Она считает, что это нечестно, ведь вы так хорошо ладили.

Он делает глубокий глоток своей старомодной отравы.

— Разреши мне рассказать тебе кое-что о Люси. Она уже говорила тебе, что ей нравятся крупные мужчины? Ну, она находила лишь тех мужчин, которые были недостаточно высокими. Рано или поздно они все смывались, если ты понимаешь, о чем это я.

— Нет.

Он смотрит на меня.

— Неважно. — говорит он. — Просто она полагала, что у нее наконец-то появился мужчина, про которого она всегда знает, где он находится… теперь ты догоняешь?

— Нет.

Он смотрит на меня.

— Не имеет значения. Но Люси — хорошая девочка, иногда чуть необузданная и немного упрямая, но верная, как золото, Кудряшка. Нам всем не нравится, что она такая грустная.

Он потирает лоб и замолкает. Он сдается. В наступившей тишине я пытаюсь осмыслить слова сержанта Буша.

Наконец я произношу:

— Мне здесь не нравится, даже если я и почти всегда отключен.

— Ну, — медленно говорит сержант Буш, — на самом деле я просто хотел сказать тебе, что ухожу на пенсию, Кудряшка. Без тебя там, наверху, уже не так, как раньше, и я устал. — Он делает большой глоток из бутылки. — Но я не умираю, Кудряшка. Как ты смотришь на то, чтобы рвануть отсюда?

Я шокирован, но соглашаюсь.

В этот раз сержант Буш привел с собой Люси. Она протягивает мне руку, я беру и держу ее бережно, чтобы не повредить когтями. Она в бронежилете, в руке пистолет. Весь ее облик источает решительность.

Я не знаю, что сказать, но сержант Буш, выглядящий необычайно обеспокоенным, объясняет мне план. Пока он говорит, я чувствую некое движение, и полдюжины мужчин появляются и выходят на освещенный участок. Они не похожи на людей, которых я видел в музее. У всех есть шрамы от возраста и шрамы от боев. Они носят униформу персонала музея, которая им плохо подходит; они наспех натянули ее на свою собственную одежду, сделанную из плохо сшитых обрывков кожи. Они вооружены; под развевающимся плащом я замечаю осколочную пушку. Почему-то на всех одеты дешевые парики в стиле, который сейчас в моде. Воздух наполняется запахом страха и дурных предчувствий.

План прост. Мне придется выбраться отсюда вместе с мусором. Это чрезвычайно практичный план, уверяет меня сержант Буш, и я неохотно отпускаю руку Люси. Я покину дом, в котором прожил тридцать четыре года, в пластиковом мешке, набитом мусором. Трудностей не будет, говорит он, но нам нужно поторопиться. Некоторые из наиболее активных его сообщников ободряюще кивают. Они с нетерпением ждут, когда смогут упаковать меня вместе с подходящей кучей мусора в огромный пластиковый пакет, приготовленный ими. Я остаюсь стоять, выпрямившись, на постаменте, а Люси тянется к кнопке.

Успех! Налет стариков на музей оказался удачным. Я ничего не ощущал, но меня проволокли по коридорам под музеем и скинули в мусорный бак. В мусорном баке поджидали налетчики еще более почтенного возраста, и теперь я живу за пределами Округа, в квартире Люси, которая находится всего через два дома от «Скользкой Ямы». Здесь все по-другому. Я думал, что на окраинах царит страшное отчаяние, но это не так. Здесь мало кто носит броню, если только не желает совершить набег на Округ. Эти рейды, как представляется, не являются злонамеренными, они делаются просто для развлечения. Но они хотят сжечь музей, и это печально.

Первым делом сержант Буш разыскал специалиста, чтобы убрать таймер с моей кнопки. Пришел техник, маленький нескладный мужичок в грязном комбинезоне, с огромным ящиком для инструментов. Увидев таймер, он рассмеялся. Люси усыпила меня, пока снимали таймер, но позже она рассказала мне, что технику потребовалось лишь несколько клемных зажимов и карманный сварочный аппарат, чтобы я стал свободным. Затем техник разбудил меня и с помощью сварки спрятал кнопку под закрывающуюся пластину, которую можно теперь открыть только моим собственным отпечатком руки. Необычность ситуации его ничуть не удивила, и вопросов он не задавал.

После стерильности музея этот мир для меня странен. Я счастлив быть рядом с Люси, но ей, как правило, приходится работать по вечерам, и я не люблю эти долгие вечера. Но так или иначе, я живу.

Изменения вокруг меня настолько велики, что я еще полностью не осознал их. День превращается в ночь и снова в день, а я все еще тут. Уже одно это имеет для меня огромное значение.