Щегол

— Ф-фух, — сказал он, переводя дыхание, — это их собьет с толку. У них сто лет уйдет на то, чтоб эту штуку проследить. — Он остановился, перехватил раненую руку, оглядел меня с ног до головы. — Вести сможешь?

Я не мог ему ничего ответить. Я словно остекленел, трясусь, голова кругом. Сердце после недавней ледяной встряски забилось резкими, острыми, болезненными ударами, словно бы кто-то изнутри молотил мне в грудь кулаком.

Борис резко мотнул головой, поцокал языком.

— С другой стороны, — сказал он, когда ноги опять понесли меня вслед за ним. — Не сюда, не сюда. — Он обвел меня вокруг машины, открыл переднюю дверь с пассажирской стороны, подтолкнул.

Я промок до нитки. Меня знобит. Тошнит. На полу — пачка жвачки «Стиморол». Автомобильный атлас: Франкфурт — Оффенбах — Ханау.

Борис обошел машину кругом, осмотрел ее. Потом аккуратно, петляя, подошел к дверце водителя, стараясь не наступить в лужу крови, сел за руль, схватился за него обеими руками, сделал глубокий вдох.

— Так, — сказал он, выдохнув, разговаривая сам с собой, словно пилот перед вылетом на задание. — Пристегнулись. Ты тоже. Стоп-сигналы горят? А задние фары? — он похлопал себя по карманам, поерзал на сиденье, выкрутил обогреватель до максимума. — Бензина полный бак — отлично. И сиденья с подогревом — тепло будет. Нельзя, чтоб нас остановили, — объяснил он. — Я водить не могу.

Еле слышные звуки, самые разные: потрескивают кожаные сиденья, капает вода у меня с рукава.

— Не можешь водить? — переспросил я в напряженной звенящей тишине.

— Ну, могу, — запальчиво. — Умею! Я… — Он завел мотор, уперся рукой в спинку моего кресла, стал сдавать задом. — Ну а как по-твоему, зачем мне водитель? Думаешь, я такой модный? Нет. У меня, — он поднял указательный палец, — есть судимость. За вождение в пьяном виде.

Я закрыл глаза, чтоб не видеть обмякшей окровавленной кучи, мимо которой мы проехали.

— Поэтому, как ты понимаешь, если нас остановят, меня пробьют по базе, а нам этого совсем не нужно. — У меня так трезвонило в ушах, что я его почти не слышал. — Ты будешь мне помогать. Гляди за указателями, следи, чтоб я на полосу для автобусов не выехал. Дорожки для велосипедистов тут красные, по ним тоже ездить нельзя, так что на них посматривай тоже.

Мы снова выехали на Овертоом, поехали в центр: «Замки, Sleutelkluis», Vacatures, Digitaal Printen, Haji Telecom, Onbeperkt Genieten[76], арабская вязь, полосы света — как в ночном кошмаре, я вечно буду ехать по этой гребаной дороге.

— Так, надо помедленнее, — мрачно сказал Борис. — Trajectcontrole[77]. Помогай мне, следи за знаками.

На манжете у меня — пятна крови. Огромные, яркие капли.

— Trajectcontrole. Это значит такая машинка, которая сигналит полицейским, если ты превышаешь. Они тут ездят в гражданских тачках, таких тут очень много, и они так долго за тобой могут ехать, пока не остановят, хотя нам везет — сегодня в эту сторону машин мало. Наверное, из-за выходных, из-за праздников. Но тут и район такой — праздник к нам не приходит, понимаешь? До тебя дошло, что случилось-то? — спросил Борис, тяжело дыша, он шумно выдохнул, почесал нос.

— Нет, — это кто-то другой говорит, это не я.

— Короче — это все Хорст. Эти парни, они оба Хорстовы. Фриц — может, вообще единственный человек в Амстердаме, кого он вот так быстро мог сорвать с места, но Мартин — ёб твою мать! — Он говорил очень быстро, сбивчиво, так быстро, что едва выговаривал слова, взгляд у него был пустой, невидящий. — Да кто ж знал, что и Мартин здесь? Знаешь, где Мартин с Хорстом познакомились? — спросил он, искоса глянув на меня. — В психушке! В навороченной психушке, в Калифорнии! В «Отеле „Калифорния“», как Хорст любил шутить! Это еще тогда было, когда Хорстовы родные с ним общались. Хорст там от наркоты лечился, но вот Мартин — Мартин там сидел, потому он по правде, по-настоящему чокнутый. Из таких, знаешь, чокнутых, которые глаза людям выкалывают. Я видел, как Мартин творил такое, о чем вообще вспоминать не хочу. Я…

— Рука твоя… — Ему было больно, в глазах блестели слезы.

Борис поморщился.

— Нее. Фигня. Пустяки. А-ай! — Он задрал локоть, так чтоб я смог затянуть у него на руке провод от телефонной зарядки: я выдернул его из гнезда, дважды обернул вокруг раны, затянул так туго, как только смог. — Умничка. Это поможет. Спасибо! Но вообще не стоило. Меня зацепило просто… синяк, ничего серьезного, наверное. Хорошо, что пальто такое толстое! Почистим рану — антибиотик, обезболивающее, — и буду как новенький. Надо… — Его передернуло, он глубоко вздохнул. — Надо найти Юрия и Вишню. Надеюсь, что они прямиком в «Блейкс» поехали. И Диму, Диму надо тоже предупредить насчет бардака у него в гараже. Он не обрадуется — копы понаедут, проблем выше крыши, но все будет выглядеть как случайная разборка. Его никак не привяжешь.

Мелькают фары. В ушах стучит кровь. На дороге было почти пусто, но я дергался от каждой проезжавшей мимо машины.