Щегол

— И когда это я был против чертовски интересных экспериментов? — встав с операционного стола, полюбопытствовал я и нарвался на неожиданную подначку:

— Ну, например, двадцать второго февраля. В кафе «Северное сияние». Смотри…

На виртуальном экране, вывешенном ею поперек десантного отсека, возникла картинка из не такого уж и далекого прошлого: Денис Татаринцев, перебравший пива, отвалившийся от стола на спинку продавленного кожаного дивана, расфокусировавший взгляд и глупо улыбающийся каким-то сладким грезам, еще более загашенный Ваня Евстигнеев, гипнотизирующий бутылку с водкой «Кристальная», и их поддатые спутницы — рыжие близняшки Евгения и Алла Пименовы.

Пока я вспоминал тот знаменательный день, чуть менее фигуристая сестрица, обычно игравшая в этой паре роль второго номера, вдруг уставилась на меня и пьяно улыбнулась:

— О, а вот и на-а-армальный тре-е-езвый му-у-ужик! Слышь, как тебя там, И-и-игорь? И-и-илья? Ах да, И-и-игнат! Га-а-атов к че-е-ертовски интересным э-э-экспериме-е-ентам?

— К каким экспериментам? — спросил Денис и попробовал повернуться к дамам, но потерял равновесие, съехал на сидение и затих.

Как ни странно, Женя решила, что этот вопрос задал я, развернула плечи, чтобы продемонстрировать не особо большой, но все еще по-девичьи упругий бюст, и «эротично» облизала губы:

— К ночи лю-у-убви с двумя раскрепа-а-ащенными кра-а-асотками!

— Всего двумя⁈ – фыркнул «закадровый» я, соврал, что торопится на оргию повеселее, и запись отключилась.

— Ну да, ты права — от того эксперимента я действительно отказался… — признал я и вдруг сообразил, что за время пребывания в этом мире ни разу не попросил Дайну показать записи из «счастливого» прошлого. Хотя знал, что в ее памяти хранится вся моя жизнь за три последних года.

Не знаю, как она догадалась, о чем я думаю, но озвучила утверждение, убившее наповал:

— Ага, тебе действительно нет дела до вроде как счастливого прошлого, ибо «кошмарное» настоящее и пугающее, но от этого не менее захватывающее будущее — именно то, о чем ты мечтал со дня обретения меня-любимой!

Оклемавшись от первоначального шока, я почесал затылок, привычно попробовал попридираться к этой мысли и… пришел к выводу, что БИУС, как обычно, попал в точку:

— Ну да, пожалуй, соглашусь: я мечтал превозмогать, совершать великие открытия и добиваться невозможного, а тут это невозможное попадается на каждом шагу…

Как ни странно, но этот вывод помог «отпустить» прошлое и посмотреть в будущее не со страхом или опасениями, а с самым настоящим оптимизмом. Мало того, во время завтрака я вдруг захотел снова помериться силами с лисом и поймал кураж. Поэтому все время, пока уминал десерт, вспоминал первое «противостояние» и перебирал все гипотетически возможные варианты моего качественного «усиления». При этом на полном серьезе анализировал даже самые бредовые мысли, поэтому чуть позже, понимаясь в зал для медитаций, все-таки нашел рациональное зерно сразу в двух безумных идейках и. конечно же, решил провести следственный эксперимент.

Да, изнывал от нетерпения, но торопиться и не подумал — полностью восполнил резерв, предельно добросовестно запомнил все «грани» ощущений, испытываемых в момент завершения формирования рывка, и качественно убедил себя в том, что для перемещения надо просто-напросто сфокусировать на ней взгляд и «правильно» захотеть.

Не знаю, что именно повлияло на скорость получения результата, кураж или очередное повышение объема ядра, но новый принцип ухода в рывок был «пойман» уже на четвертой попытке! И пусть следующие минут двадцать он получался ни шатко ни валко, зато после второго восполнения резерва стал мгновенно отправлять в перемещение в двух попытках из трех, а к полудню — в девяти случаях из десяти.