Щегол

…С заимки вышли только в начале второго. Зато я успел завалить все зверье, явившееся на запах крови «первопроходцев», и добыл одиннадцать ядер седьмого ранга, четыре — восьмого, и два — девятого. Откровенно говоря, охоться я один, выбросил бы шесть последних к чертовой матери. Но легенда, озвученная Кольцовой, вынуждала играть роль парня, сосредоточенного на своем выживании, поэтому «мусорные Искры» тоже отправились в термос.

Кстати, мыла, упаковывала и надписывала их Ольга. И пусть ее помощь не позволила обработать пакеты растворителем органики, зато подарила мне возможность немного позабавиться и, в то же самое время, помочь девушке материально — пользуясь возможностями, даруемыми обещанием выполнить любую мою команду, я заявил, что раз мы мотаемся по Пятну одной командой и под моим руководством, значит, напарнице придется взять себе половину общей добычи.

Принимать очередной подарок «напарнице» не хотелось до зубовного скрежета. Но формулировка этого утверждения звучала, как приказ, а значит, его неисполнение должно было автоматически нарушить мои Очень Важные Планы. Вот девушка и наступила на горло собственным принципам и коротко кивнула.

Держала слово и всю вторую половину дня — шла за мной след в след, мгновенно реагировала на все три команды, подаваемые условными жестами, не проявляла никакой инициативы даже тогда, когда искренне считала, что это жизненно необходимо, и открывала рот, только получив разрешение.

А еще тренировалась фанатичнее некуда. В каком режиме, естественно, не знаю, ибо вел, но к моменту, когда мы вышли к Еланке, уверенно «держала» марево, невидимость, блокировку запахов, просветление и регенерацию. Правда, как следует порадоваться ее добросовестности у меня не получилось: как только я остановился на опушке, снял рюкзак и вытащил из него самый обыкновенный надувной матрас, купленный в спортивном магазине, Ольга вдруг потемнела взглядом, закусила губу и требовательно дотронулась до моего плеча. А когда я разрешил ей заговорить, приподнялась на цыпочки и еле слышно зашептала:

— Игнат, прости, но я очень плохо плаваю. Сказала бы раньше, но не думала, что ты решишь переправляться через настолько широкую реку.

Я почесал затылок, быстренько придумал пару альтернативных выходов из сложившейся ситуации и понял, что занимаюсь ерундой: оставлять на этом берегу девушку, не раскачавшую блокировку запахов даже до десятого ранга, было нельзя. Даже напротив заимки Докукиных, то есть, в точке, из которой можно было бы дойти до схрона, сделать все свои дела и вернуться обратно от силы часа за четыре. Поворачивать к форпосту с последней четверти пути тоже не хотелось, поэтому я со вздохом пожал плечами:

— Это са-амое у-удобное ме-есто для п-переправы. Да, мо-ожно с-сделать два ре-ейса, но уже сте-емнело. По-оэтому я по-оложу рюкзак на ма-атрас, а те-ебя пра-авильно при-ивяжу сза-ади. Те-ебе надо б-будет про-осто мне по-оверить и по-олностью ра-ассла-абиться. Смо-ожешь?

— Да! — твердо ответила она и зябко поежилась. А после того, как я надул матрас, подхватил рюкзак и спустился к кромке воды, рванула следом.

Заходить в «настолько широкую» реку, да еще и в Пятне, откровенно побаивалась. Но как только я начал расстегивать комбез, последовала моему примеру. Раздевшись до трусов и сдавливающей повязки, потянулась, было, ко второму целлофановому пакету, чтобы собственноручно упаковать в него одежду и обувь, но получила по рукам и послушно выпрямилась. А когда я в сердцах шлепнул себя по лбу, невольно подобралась.

Объяснять я ничего не стал — выдернул из бокового кармана рюкзака СПП-шку, расправил, надул все четыре секции «спины» где-то наполовину, а капюшон-подушку — на две трети, надел плащ-палатку на Ольгу и виновато улыбнулся:

— Я п-про нее з-забыл. Те-еперь тебе б-будет намного ко-омфортнее. То-олько не взду-умай пе-ереворачиваться на живот…

…Вопреки моим опасениям, переправа прошла без каких-либо проблем — несмотря на то, что я изображал буксир почти час, нас не атаковали ни рыбы, ни птицы, Ольга не запаниковала, не сорвала с себя накидку, не попыталась помочь и т.д. Правда, слила почти весь резерв на поддержание «баффов», из-за чего чувствовала себя виноватой, но не услышав даже намека на претензии, переключилась в рабочий режим. Менять сдавливающую повязку сначала отказалась, заявив, что под усилением тела простуда ей не грозит, а через три-четыре часа движения в хорошем темпе мокрые тряпки высохнут сами собой. Но стоило напомнить о принципе работы блокировки запахов, как девушка переиграла это решение и, наложив первые несколько витков сама, попросила помощи. После того, как оделась и обулась, попросила разрешения восполнить резерв медитацией. А минут через сорок пять жестами сообщила, что готова продолжить движение, с большим удовольствием стрескала предложенный бутерброд и без каких-либо подсказок с моей стороны обновила «баффы».