Щегол

– О чем я должен тебе напомнить? – Хоби приложил палец к губам. – Мне велели передать. Дай-ка подумать. – Нет, не помню, – сказал он, легонько поежившись, покачав головой. – Ты ей сам уж позвони. Там было что-то про ужин, это я помню, у кого-то дома. Ужин в восемь! Вспомнил. А вот где – нет.

– У Лонгстритов, – сказал я, сердце словно оборвалось.

– Похоже на то. Но, слушай, Борис! Весельчак – и до чего обаятельный – надолго он в Нью-Йорк? Надолго он приехал? – приветливо повторил он, когда я так ничего и не ответил – он не видел, с каким ужасом на лице я уставился в окно. – Позовем его на ужин, что скажешь? Спроси, не освободит ли он для нас пару вечеров? Ну, если хочешь, конечно, – добавил он, потому что я все молчал. – Решать тебе. Просто дай мне знать.

12

Часа два спустя – вымотавшись, голова болит так, что слезы катятся градом – я все лихорадочно думал, как же вернуть Поппера, одновременно изобретая и отбрасывая разные причины его отсутствия. Я привязал его у входа в магазин? И кто-то его украл? Явное вранье: мало того что на улице ливень, так и Попчик еще был такой старичок и на поводке так капризничал, что мне его с трудом удавалось дотащить до пожарного гидранта. Или он у парикмахера? Попперова парикмахерша, неимущего вида старушка по имени Сесилия, которая стригла собак у себя на дому, всегда возвращала его к трем. У ветеринара? Кроме того, что Поппер ничем не болел (а если болел, то почему я ничего не сказал?), так мы с ним еще и ходили к тому же ветеринару, которого Хоби знал со времен Велти и Чесси. Офис доктора Макдермота вон он, вниз по улице. С чего бы мне вдруг вести пса к другому врачу?

Я со стоном вскочил, подошел к окну. Снова и снова я упирался в один и тот же тупик: входит озадаченный Хоби – а через час или два так оно и случится – оглядывает магазин: “А где Поппер? Ты его не видел?” И всё, замкнутый круг, альт-таб не нажмешь. Можно принудительно завершить программу, выключить компьютер, снова его включить, снова запустить игру, а она все равно замрет и заглючит на том же самом месте. “Где Поппер?” Нет чит-кода. Гейм овер. Дальше никак не пройти.

Рваные простыни дождя истончились до измороси, блестели тротуары, с навесов капала вода, и казалось, что каждый житель нашей улицы воспользовался моментом, чтоб накинуть дождевик и выскочить на угол с собакой: куда ни гляну – везде одни собаки, вон радостно скачет овчарка, вон – черный пудель, псина терьер, псина ретривер, пожилой французский бульдог и пара самодовольных такс – задрали носы кверху, синхронно жеманничают на другой стороне улицы. В смятении я вернулся на место, снова сел, взял каталог “Кристис” и стал лихорадочно его листать: ужасные модернистские акварельки, две тысячи долларов за уродливую викторианскую бронзовую скульптуру – два сцепившихся бизона, что за чушь.

Что я скажу Хоби? Поппер был старый и глухой, иногда он засыпал в укромных местечках и долго не слышал, что его зовут, но скоро его уже надо будет кормить, и Хоби пойдет наверх, искать его за диваном, в спальне Пиппы, везде, где он обычно прячется. “Попеки! Мальчик! Ужинать пора!” Может, мне притвориться, что я ничего не знаю? Сделать вид, что тоже везде его ищу? Удивленно почесать в затылке? Таинственное исчезновение? Бермудский треугольник? С тяжелым сердцем я вернулся к идее с парикмахером, как тут звякнул колокольчик.

– Я уж хотел себе его оставить.

Поппер – мокрый только, а так вроде бы приключение ему никак не повредило – довольно-таки важно напряг лапки, когда Борис спустил его на пол, и прошагал ко мне, задрав голову, чтоб я мог почесать его под подбородком.

– Он ни разу по тебе не соскучился, – сказал Борис. – Мы с ним отлично день провели.

– Чем занимались? – спросил я после долгого молчания, потому что не мог придумать, что еще сказать.

– Да спали в основном. Юрий нас высадил, – он потер потемневшие глаза, зевнул, – и мы с ним славно вздремнули вдвоем. Помнишь, как он в клубок сворачивался? У меня на голове, как меховая шапка? – Мне на голову Поппер никогда так не клал мордочку – только Борису. – Потом проснулись, я принял душ, вывел его погулять – недалеко, далеко ему не хотелось, я сделал пару звонков, мы съели по сэндвичу с беконом и приехали сюда. Слушай, прости! – вдруг порывисто сказал он, когда я ничего не ответил, и пробежал пальцами по взъерошенным волосам. – Правда. И я все исправлю, все верну, обещаю.

Тишина между нами стояла сокрушительная.

– Ну, тебе хоть весело было вчера? Мне было весело. Ночка удалась! Утром, правда, было не так здорово. Пожалуйста, ну скажи ты хоть слово, – выпалил он, потому что я так и продолжал молчать. – Я весь день из-за этого очень-очень переживаю.

Поппер прошаркал в другой конец комнаты к своей мисочке с водой. Мирно принялся пить. Долгое время в комнате только и слышно было, что его монотонное прихлебывание, причмокивание.