Шаровая молния 2

— В моей истории Гитлер свёл на Московском направлении Танковые группы Гудериана, Гота и Гёпнера. Но к тому времени Ленинград был уже заблокирован, и от его штурма немцы оказались, намереваясь уморить ленинградцев голодом. Да и местность в тех краях совершенно не подходит для танковых клиньев. Поэтому, если и ждать серьёзного удара, то тоже на Москву. Ситуация, в общем-то, близкая к тому, что была в сентябре сорок первого в моём прошлом времени. Тогда Гудериан тоже ударил из-под Брянска восточнее Тулы и вышел, в конце концов, к Коломне. Гот наступал на Калинин и Волоколамск, а Гёпнер — на Вязьму, Можайск и Наро-Фоминск. Как будет в этот раз — не знаю: нету у меня прямой линии с Кейтелем, чтобы он мне свои планы докладывал.

Судя по тому, как хмыкнул Румянцев, шутка про Кейтеля ему понравилась.

— А ещё мне неизвестно, как быстро немцы сумеют пополнить танковые дивизии отремонтированными и трофейными танками. Тем более, у них будет минимум двухнедельная пауза, чтобы сделать это.

— Какая ещё пауза? — удивился бывший начальник ОПБ-100.

— Послезавтра начнутся проливные дожди, и подавляющее большинство наших дорог станет непроходимым для немецкой техники. Вплоть до того, что у них возникнет снарядный и патронный голод из-за отсутствия возможности подвезти боеприпасы. Ситуация наладится лишь с наступлением холодов.

— Это уже интересно, — сделал Анатолий пометку в записной книжке. — А точных сроков не помнишь?

— В разных местах по-разному, всё зависит от местных особенностей климата. Но речь про холода идёт определённо о начале ноября. И эта задержка помогла сконцентрировать под Москвой свежие дивизии из Сибири и с Дальнего Востока. Которые, дождавшись того, что немцы выдохнутся, почти войдя в Москву, нанести им сокрушительное поражение. И гнать их с нашей земли с середины декабря почти до весны.

— Приятно слышать! — хмыкнул Румянцев.

53

Штольц почувствовал слежку после встречи со связником. Трудно сказать, каким именно чувством — шестым, седьмым, двенадцатым — но он почувствовал, что после того, как два мужчины, посидевшие вдвоём на лавочке в заснеженном скверике, разошлись, за Генрихом начали следить.

Казалось бы, беспокоиться не о чем: они ничем не обменивались. Даже одинаково сложенные позавчерашние газеты каждый унёс свою. Газеты — всего лишь сигнал: у меня всё в порядке, к приёму информации готов. А информацией они обменялись устно: служащий Горпромторга известил, в каком именно тайнике лежит добытая им информация, а связной — чего ждёт Абвер от агента в следующий раз. Поэтому, даже если Генриха арестуют, предъявит ему будет нечего: в Советском Союзе ещё не запрещено разговаривать со случайными встречными о том, что наладилась погода.

Газетка? Прекрасная газетка с прекрасной публикацией! С текстом выступления товарища Сталина на параде, прошедшем 7 ноября на Красной площади в Москве. Вы только вчитайтесь в эти исторические слова:

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентского труда, братья и сёстры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!

От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.