Шарлотта Исабель Хансен

Анетта помогала Лотте читать, что было написано на открытках, приложенных к подаркам из Шеена, но, надо сказать, Лотта умела читать совсем не так плохо, как опасался Ярле. Ему вновь представилась возможность наблюдать, насколько согласованно действуют мать и дочь и как по их мимике, по их жестам видно было, что они провели вместе все эти семь лет. Ему стало грустно, когда он осознал, сколько же всего они пережили совместно и сколько всего он прозевал, потому что это, как ни крути, осталось в прошлом. Лотта распаковывала один подарок за другим: куклу Барби от лучшей подруги, шикарную лиловую курточку от тех бабушки с дедушкой, конвертик с деньгами от дяди с тетей — «Они мне всегда денежки дарят, почему они мне всегда денежки дарят, мама?»

После того как были открыты шеенские подарки, образовав на полу груду оберточной бумаги, которую Сара потихоньку разбирала, разглаживая и аккуратно складывая, наступила очередь подарков от новых друзей из Бергена.

— Мы вполне можем назвать эту компанию твоей бергенской семьей, — сказал Ярле, что было встречено спонтанными аплодисментами со стороны всех присутствующих. — Вот. — Он снял с полки какой-то завернутый в бумагу предмет. — Здесь у нас подарок от Хердис и Роберта.

Он протянул ей подарок, который оказался книжкой, — ну разумеется, шведская повесть для детей. «Да-да, — подумал Ярле. — Фантазия участников академических тусовок небезгранична. Обязательно надо было подарить книгу, да, феминистка и швед просто не могли обойтись обыкновенной игрушкой».

Лотта присела в изящном книксене и обняла их обоих, что, похоже, растрогало Хердис и Роберта, и это Ярле почему-то не понравилось.

После них настал черед Эрнанова семейства; они принесли Лотте два подарка: изящно упакованный наборчик наклеек с принцессами от Ингрид и большого плюшевого мишку с красным бантом на шее от всей семьи; на животе у него было написано: «Я люблю тебя». Эрнан крепко-крепко обнял Лотту и сказал переводя взгляд с Ярле на Анетту и опять на Ярле, пока его строгие глаза наконец не остановились надолго на Анетте, — что с обоими родителями ей очень повезло.

Пока разворачивался процесс разглядывания подарков, Ярле заметил, как оживляются взрослые, когда Лотта переходит к подарку, принесенному именно ими. Он видел, как они гордо вскидывали голову, какими умильными становились их взгляды, когда с открыточки зачитывалось их имя. Особенно бросилось это в глаза, когда дошла очередь до Хассе, который просто не мог устоять на месте, пока Ярле читал: «Лотте от дяди Хассе». Он и так уже беспокойно переминался с ноги на ногу, а теперь торопливо подошел к ним. Он взял подарок из рук Лотты и обратился ко всем присутствующим:

— Да, это сильно, то, что здесь происходит. Неделька выдалась чер… извините, неслабая у нас выдалась неделька, да уж. — Он посмотрел на Анетту, потом на Лотту, наконец на Ярле. — Мне кажется, я чувствую, что мне нужно кое-что сказать. Ярле.

Мы ведь все знаем Ярле. Он настойчив. Не останавливается на достигнутом. Вкалывает. Далеко не самый талантливый среди нас, но если ему и недостает блеска, то он компенсирует это тем, что пашет с полной отдачей, ведь так? — Хассе выбросил руку вправо, в сторону Ярле, кивнув остальным. — Так ведь?

Так. Он пашет. Как трактор. Многие полагают, что Ярле мыслит, не так ли? Но он не этим занят, он просто шпарит напропалую, а при этом воображает себе, будто он мыслит. Извини, пожалуйста, Лотта, я тебе скоро отдам подарок. Не важно. Это была чер… sorry, невероятно напряженная неделя. Вдруг в Бергене объявилась вот она, Шарлотта Исабель Хансен. — Возникла в нашем маленьком мирке. Приземлилась здесь, как частичка пыльцы, и нас опылила. И что же происходит? — Хассе схватился за бок и скорчил жуткую гримасу. — Простите, все эта сра… извините, это все проклятая спина. Не важно.