Шарф Айседоры

– Просить – это как-то… Нет, я просто доказал свою состоятельность практическим путем, – смущенно усмехнулся Шахов. – Все произошло по обоюдному согласию. Марина нравилась мне как женщина, я нравился ей. В общем, случилось все довольно естественным образом. Потом мы таким же естественным образом разошлись. Любви между нами не было, просто секс. Что было дальше – вы в курсе. Возможно, вам покажется низким, что я воспользовался Мариной для достижения своих целей. Но надо знать эту женщину, она всегда играла в одни ворота. Так что зла на нее я не держу. Напротив, очень ей благодарен. Она спасла меня от вселенского позора. Единственное, чего я не ожидал, – что информация о родинке на моей… ниже спины вызовет такой массовый психоз и общественный резонанс, – пошутил Сергей Владимирович. – Но главное, справедливость восторжествовала. Голос Марины Гольц оказался громче писка Ванессы, которая склоняла меня на всех углах.

– Значит, с женой вы плохо расстались? Почему она вас так ославила?

– Вы полагаете, что мои отношения с бывшей женой имеют какую-то связь к смерти Марины Гольц? – сухо спросил Шахов. – Не ищите кошку в комнате, где ее нет. Ванесса к смерти Гольц совершенно точно не имеет никакого касательства. По сути, Ванесса вполне безобидна. И способна лишь на то, чтобы небылицы про меня сочинять. Да и мотива убивать Гольц у Ванессы не было, они даже не знакомы. С Мариной у нас случился роман уже после развода. Расстались с Ванессой мы без скандалов, она сама подала на развод, ушла к другому мужчине. Почему она меня оговорила, ответить затрудняюсь. Впрочем, Ванесса всегда была эмоциональной и склонной к истерикам, но, повторяю, она не имеет никакого отношения к убийству Гольц.

– Разве я говорила, что подозреваю вашу бывшую жену? Оснований у нас нет. В убийстве звезды замешан ее любовник. Мы его вычислили, но пока не задержали. На месте преступления мы нашли вот это, – Зотова достала из сумки газету и положила ее перед Шаховым. – Собственно, поэтому я здесь. Мы полагаем, что это рекламное объявление подчеркнул убийца.

– Зачем? – спросил Шахов, придвинув газету к себе.

– Сама бы хотела знать, зачем. А вы как сами думаете?

– Понятия не имею, – чуть слышно сказал Сергей Владимирович.

– Одна из версий заключается в следующем. Убив Гольц, преступник переложил вину за ее смерть на вас. Долго рассказывать, как мы пришли к этому выводу, поэтому просто ставлю вас перед фактом и хочу предостеречь: будьте бдительны.

– Ерунда какая-то, – сказал Шахов, – совершеннейшая ерунда! – Он оторвался от созерцания газеты и уставился на Елену Петровну: – При чем тут я и убийство Гольц? Вы считаете, что поклонник меня приревновал к Марине и поэтому ее убил? Я же сказал, что мы с Мариной давно расстались, и это не секрет. Гольц в интервью об этом говорила. Мне кажется, вы идете неправильным путем в своих рассуждениях. Может быть, преступник подчеркнул объявление, чтобы обратиться к нам и с нашей помощью изменить свою внешность?

– Гениально! – воскликнула Зотова.

Господи, как же она сразу не догадалась! Трофимов ее сбил со своей точной наводкой на Шахова. И она, как дура, искала подводные мотивы в психологии преступника, а все довольно банально, как в дешевом сериале. Прибив любовницу, Минасян впал в ступор, потом очнулся, стал искать выход. Будучи не полным идиотом, он сообразил, что его легко вычислят по номеру телефона. Значит, в общагу нельзя, на работу тоже, а бежать некуда. Могут задержать на таможне. Он мечется по квартире, тут ему на глаза попадается рекламное объявление, и в голову приходит идея: поменять лицо и таким образом избежать правосудия. Он мог и не знать, что Гольц знакома с Шаховым, судя по тому, что парень серьезно увлечен наукой и малость не от мира сего. То, что он подчеркнул рекламу именно этой клиники, может быть случайностью. Объявление выделялось среди других ярким шрифтом. Или знал? Хирург глубоко ушел в себя, смотрел Зотовой в глаза, но взгляд был какой-то странный, словно неживой.

– К вам какие-нибудь подозрительные субъекты на прием не заглядывали сегодня или вчера? – уточнил Зотова, Шахов вздрогнул, и его взгляд стал более осмысленным.

– Странные ко мне регулярно заглядывают. Может быть, вы слышали о дисморфофобии или синдроме Ван Гога? Это психическое расстройство, при котором человек чрезмерно обеспокоен и занят незначительным дефектом своего тела, порой даже воображаемым. Так вот, от 2 до 11 процентов пациентов, обращающихся к пластическим хирургам, страдают этим недугом. Моя задача – болезнь распознать и отказать в оперативном лечении, потому что операция не облегчит, а, наоборот, усложнит состояние больного, – снова перевел разговор на другую тему Шахов. – Извините, – опомнился он. – У вас есть примерное описание преступника? Чтобы я знал, в случае чего.