Шарав

"Тогда так: спокойно заходишь через калитку, они дернутся поначалу, но Абдаллах тебя узнает и расслабится. Подожди пока положат оружие и стреляй обоим в голову, сначала тому, кто окажется ближе, потом второму и не тормози. Двух тихих хлопков никто не услышит, тем паче они гомонят, как стая обезьян. Третий охранник, похоже спит. Не буди его - подойди и выстрели в голову, а потом отправляйся к аль-Зейбу. Он подлянки не ждёт, постарайся не убивать, только выруби, нам его еще потрошить. Сынуля- инвалид, у него с руками проблемы, так что особо за него не переживай, но и не расслабляйся - секи за ублюдком. Доставай SIG, так, передерни затвор, посмотри - патрон в патроннике? Хорошо, прикручивай глушитель. Возьми в руку, спрячь за спину, ну всё, иди, ничего не бойся".

Моххамад поставил хурджин у забора, подошёл к калитке и открыл её, но охрана внимания никакого на это не обратила и отвлеклась от игры в нарды лишь тогда, когда калитка хлопнула, закрывшись. Абдаллах схватил свой АКМ и развернулся на шум, но увидев Моххамада опять расслабился и поманил его пальцем:

"Ну что, тощий бдир? Голову отвёз?" - и Абдаллах уставился на юношу своими расширенными от гашиша зрачками.

Моххамад кивнул.

"Смотри брат" - обратился Абдаллах ко второму охраннику: "Какой симпатичный мальчик! Прямо как девочка и жопа ничего. Если бы не шармута без головы... Но она всё равно лучше, так что не бойся" - и воины аллаха громко захохотали, глядя друг на друга.

Моххамад вытащил руку из-за спины, направил глушитель за ухо Абдаллаху и нажал на спусковой крючок. P-226 негромко хлопнул, фишки на доске дополнились мозгами вперемешку с кровью, и голова моджахеда с бильярдным стуком упала на стол. Потом юноша перевел ствол на лицо второго охранника и опять нажал на спуск, у того на переносице образовалась круглая дырка и боевик завалился на спину, только мелькнули подошвы фирменных берцев от комплекта "Ратник". Затем юноша зашёл в темную комнату и, ориентируясь по громкому храпу, подошёл к кровати. Там, с широко открытым ртом спал третий моджахед, силуэт которого хорошо выделялся на светлом покрывале. Приставив ствол ко лбу воина аллаха, Моххамад произвёл третий выстрел. Храп прекратился.

Юноша вышел во двор, осмотрелся и, не обнаружив больше ничего подозрительного, открутил глушитель, сунув его в карман, 226-й же занял своё привычное место в кобуре. Зная, как покойный Абдаллах любил свой "родной" АКМ, новенький, купленный им относительно недавно с расконсервации, через корыстолюбивого русского прапора, Моххамад решил взять трофей, который, как ни крути, к тому же значительно увеличивал его огневую мощь.

"Моххамад" - позвали его из-за забора громким шёпотом: "Про меня не забудь, тем паче, там моё тело, если что-то пойдёт не так, может пригодиться".

Юноша сходил к забору и притащил сумку с головой. Айгуль осмотрела место боя и довольно сказала: "А ты молодец, не растерялся, а ведь именно этого я боялась больше всего. Бери сумку, повесь за спину как рюкзак, чтобы не мешалась, автомат возьми в руки, пошли".

Моххамад стал подниматься по ступенькам на второй этаж, и уже на середине лестницы он услышал горячечный шёпот Айгуль: "Ну всё, я его чувствую, теперь всем внутри пиздец". Юноша скромно постучался в дверь, через минуту она открылась и перед ним предстал амир, дожевывая что-то блестящими от жира губами. От него пахло молодым барашком и хорошим французским вином. Моххамад как будто с другого ракурса взглянул на своего бывшего хозяина, брезгливо оглядел его одутловатое лицо, хитрожопо-жестокий взгляд и вдруг подумал: "А если бы не Айгуль, я бы сейчас с его боевиками скакал под пулями, пока этот уродец обжирается и пьёт вино, запрещенное Аллахом". Он вдруг вспомнил старый потёртый плакат, русский, оставшийся еще со времён СССР, который висел на стене одного из бараков в лагере подготовки моджахедов. Там была изображена последовательность действий бойца при рукопашном бое. Данный плакат, похоже, когда-то давным-давно рисовал солдат-срочник, поскольку фигуры, представленные на нём, не радовали совершенством пропорций. Но было заметно, что паренёк очень старался, посему динамика и суть приёмов виделись абсолютно прозрачными. Почему-то особенно ясно бывшему моджахеду запомнился один из них, под названием "Удар магазином в лицо". Моххамад перехватил АКМ поудобнее и врезал магазином прямо под нос аль-Зейбу. Тот влетел обратно в комнату и рухнул на пол, обливаясь кровью и уставившись непонимающим взглядом на своего бывшего слугу по мелким поручениям.

"Ты сто делаес?" - шепелявил амир, выплевывая осколки зубов вместе с недожеванной бараниной.

Но юноша не был склонен к беседам. Он отщёлкнул предохранитель до упора вниз и устало произнёс: "Если кто-то из вас дёрнется, прострелю брюхо, это понятно?" Данный спич относился и к Ваджиху, который сидел в углу за письменным столом перед ноутбуком. Воцарилось молчание, которое прервал голос из хурджина: "Сними мешок и положи на стол, разверни дыркой к той двери справа".