Шарада Шекспира

Горький, молчаливый упрек в ее глазах, неуемная жажда секса выводили Адамова из себя. А что он мог сделать? Каяться ему было не в чем, оправдываться не за что, но чувствовал он себя без вины виноватым. Страх за жизнь ребенка лишал его привычного покоя, скрытое недовольство жены побуждало его бежать из дома, погружаться с головой в работу. Только в операционной он оставался один на один с пациентом и своим искусством хирурга, отвлекался от житейских неурядиц. Он творил чудеса! И чудеса эти порождались его стремлением заслониться от неудобной стороны существования. Он достиг наивысшего мастерства в игре, которая называлась «уход от реальности».

И все же по-настоящему неуютно Адамов ощутил себя после смерти Елены. То были цветочки, осознал он, ягодки впереди. Во-первых, на его руки свалилась Ася с ее хворями, а во-вторых, у Льва Назаровича появилась тайна. Вернее, тайны. В которых он боялся признаться даже самому себе.

Похороны жены прошли скромно, не в том смысле, что Адамов пожалел денег: на церемонии присутствовали только самые близкие - его и ее родители, несколько коллег и соседи, пожелавшие проводить Елену в последний путь. Анфиса Карповна попрощалась с хозяйкой дома и осталась с Асей. Тащить больную девочку на кладбище в такой холод и ветер не представлялось возможным.

Доктор Адамов смотрел, как засыпают могилу его жены, как летят на крышку дорогого гроба комья мерзлой земли, и думал, что все это происходит не с ним. Не он купил и привез несметное количество живых цветов, словно воздавая Елене недополученное ею при жизни. Не он сидел на немноголюдных роскошных поминках, слушая трогательные и слезливые речи. Не он вернулся в опустевшую, пропахшую свечами и хвоей квартиру. Не он…

Лев Назарович смотрел на все происходившее словно со стороны. Он замечал свои промахи и огрехи - не те слова, которые должны были быть сказаны, не те движения, не то выражение лица.

- Плохая, фальшивая роль, Лева, - не одобрил он собственного поведения. - Пора менять амплуа.

Роль богатого, преуспевающего холостяка нравилась ему куда больше. Но к ней приклеился довесок - безутешный вдовец с ребенком. Доктор Адамов пытался делать вид, что довеска не существует. Увы, тщетно. Его жалели, ему сочувствовали, ему жаждали помочь… преимущественно дамы, конечно. Пришлось сменить работу. В новом коллективе Лев Назарович не распространялся о своем прошлом, придерживаясь имиджа одинокого мужчины, увлеченного медициной гения, хирурга-виртуоза.

Он снова прятал голову в песок, думая, что ему удастся перехитрить самого себя. Он предпочитал забыть о том человеке, который пришел к нему на следующий день после смерти Елены и сказал… Лучше было не вспоминать ни того визита, ни тех слов, ни дрожь, охватившую сильное и здоровое тело хирурга Адамова. Ни того обещания, данного им незнакомцу в состоянии аффекта.

Анфиса Карповна, слава богу, согласилась присматривать за Асей. Девочка к ней привыкла, и доктора это устраивало. Отдать Асю ни своим отцу и матери, ни родителям покойной жены он не мог. Мотивировал это Лев Назарович благородными побуждениями - дескать, ребенка должны воспитывать родители, а подбрасывать чадо кому бы то ни было - предательство и малодушие. Ему, хирургу Адамову, подобная слабость характера не свойственна, поэтому он, невзирая на трудности, будет растить Асю один.

На самом деле причина такой героической непреклонности была другая. Шестилетняя Ася оказалась не по возрасту смышленой и наблюдательной: она могла сболтнуть лишнее. Проводя целые дни с дедушкой и бабушкой, девочка невольно проговорилась бы о том, что Адамов желал скрыть. Он никогда не говорил с дочерью о смерти Елены, щадя чувства ребенка, и не знал ее мыслей. Догадывается ли она? Да или нет - лучше не рисковать. Болтовня Аси могла дорого ему стоить.

Анфиса Карповна была предана доктору настолько, что ее он не опасался. Неповоротливый, туповатый деревенский ум домработницы так и не отточился за годы жизни в столице. Наверное, Анфиса не избежала участи других подобных женщин и в глубине души была влюблена в своего хозяина. Разница в возрасте, воспитании и общественном положении делала ее чувство безнадежным и смешным. Вряд ли она даже себе признавалась в нем. Но быть рядом с хирургом Адамовым, частенько находиться с ним в одной квартире, ухаживать за ним и его дочерью составляло все ее блаженство. Она искренне любила Елену Павловну, потому что ее любил Адамов, но когда хозяйка покинула сей бренный мир, Анфиса испытала странное ощущение горькой свободы. Теперь она одна будет окружать заботой Льва Назаровича, этого знаменитого человека!

Так прошло четыре года. Адамов понял, что домработница отлично справляется с хозяйством, но она никудышная воспитательница для Аси. Девочка растет неотесанной, некому привить ей изысканный вкус и хорошие манеры, всерьез заняться ее здоровьем, интеллектуальным развитием.