Шапка Мономаха

– Эх, Душило, – пуще грустил Владимир Всеволодич. – Русь строить надо, верно вчера Нестор говорил. А она как нравный жеребец из рук выдирается.

– Упрись в землю, князь, и держи крепче.

– Сам бы попробовал, – вырвалась у Мономаха внезапная обида.

Он стегнул коня плеткой и ускакал вперед дружины. Душило, напротив, придержал свою кобылу, отыскал глазами Нестора и молча пристроился подле. Вспомнил наказ князя и стал исполнять молитвенное деланье.

Через седмицу вдвоем пришли к славной Печерской обители.

ЧАСТЬ II. ГОРИСЛАВИЧ

Год 6604 от Сотворения мира,

от Рождества Христова 1096-й.

1

В княжьем тереме суета и переполох. Ключник, бледный, трепещущий, наводит страх и ужас в челядне и на поварне. Гриди попарно застыли у почестных дверей, украшены выданным из казны дорогим оружием. Девки-холопки, обретя внушение от самого князя, ходят красные до ушей, с няньками-кормилками вертятся вокруг княжьих дочек, моют, причесывают, наряжают, растирают, белят, румянят, одевают в златокузнь. Вдовая княгиня, белее ключника, заглядывает в светелки внучек, молвит недовольное слово и задумчиво грядет обратно. В торжественной палате, обитой паволоками, застеленной коврами, Святополк Изяславич ласково беседует с немецкими послами.

Германский император Генрих в третий раз задумал взять Русь в союзницы, породниться брачными узами. Из стран заката не один десяток лет приходила молва: Генрих-де воюет с латынским епископом, римским папой. То одолевает папу, то кается перед ним в ветхом рубище и босым на морозе, то вновь выходит на брань, завел даже собственного римского папу. Но крепко сродниться с русскими князьями у него не получалось – то ли Господь был против, то ли Генрих выбирал не тех князей. Черниговский Святослав Ярославич, взявший в жены племянницу императора, вскоре помер, Ода с княжичем на руках спешно отбыла в немецкую землю. Спустя десять лет туда же прибыла для помолвки с маркграфом Штаденским дочь великого князя Евпраксия Всеволодовна. Три года юная княжна входила в возраст невесты и обучалась латынству под присмотром монахини Адельгейды, сестры императора. А затем в один год умер маркграф и стал вдовцом Генрих. Злые языки не посмели связать обе смерти, хотя и болтали исподтишка о кровосмесительной связи Адельгейды с императором. Год спустя киевский князь прислал благословение на брак дочери. Евпраксия, приняв также имя Адельгейды, сделалась немецкой королевой и императрицей Священной Римской империи.

Радость Генриха была не долга.

Византийский император Алексей Комнин посчитал, что оный брак является нарушением древнего изречения: позволенное Юпитеру не позволено быку. Византия могла вести переговоры с латынской империей и заводить речь о военном союзе. Вчерашним варварам с Руси такая вольность не пристала. В Киев отправилось уязвительное послание, охладившее приязнь князя Всеволода к новоиспеченному зятю. Генрих, в свой черед, до того охладил страсть к молодой жене, что стал предлагать ее своим придворным.

Нынче посольство немецкого государя сватало дочь нового киевского князя.

В большой, жарко натопленной палате собрались бояре для совета и софийское духовенство для благословения. Князь на высоком кресле вперил взор в послов, усаженных для чести посреди палаты, в кресла поменьше и попроще. Имена у послов невыговариваемые, но ради знатного сватовства можно и приноровить язык – графы Лютпольд Вольфратсхаузен и Оттон Орламюнд. Одеты на латынский, конечно, манер – верхняя рубаха с короткими рукавами, а порты узкие, обтягивающие, на Руси над такими только смеются.

Святополку усладительны речи послов, длинно излагающих нужды германского императора.

– Королева Пракседис, в истинной вере именуемая Адельгейд, не оправдовала упований христианнейшего короля Генриха, – частил толмач, глядя в рот говорившему, – ибо от прирождения имеет нрав неблагочестный, злоумышленный и прелюбодеянный.

Дружина и духовенство, слышавшие это впервые, ахнули от изумления.

– Принявши от благочестивнейшего короля Генриха великие почести и любовь, королева Адельгейд скоро объявила свой истинный нрав, пойдя в блудодействия с подданными короля и породив от одного из них дитя, коего наш христианнейший государь не посмелился опознать своим наследником. Желая пресекать злоречивую молву, назвавшую Адельгейд королевской блудницей, и повести супругу к раскаянию, король Генрих повелел держать ее на запоре и наставлять в христианских добродетелях. Но она изыскала путь бегства, соблазня сына короля молодого Конрада и уклоня его на враждебность с отцом.

Софийские клирики удрученно качали головами в скуфьях и камилавках. Бояре глухо роптали на княжну-потаскуху, осрамившую Русь.