Шапка Мономаха

– Болезнь одолела тебя, – Мономах сильно постучал кулаком по лбу, – если не видишь, что половцы теперь другие, не те, что были пять и десять лет назад! Степи их выжгло засухами, и выставлять против них войско – что тушить пожар дровами! Их не остановить, пока они не насытятся.

– Да что ж теперь – кормить их из своей казны?! Нету у меня для них столько корма!

– А ты поищи, брат.

– Что ж искать, ежели ты все вывез! – злобился киевский князь.

– Не все. Там еще сполна богатства оставалось. Я взял лишь то, что положил в казну мой отец. Имущество князя Изяслава я не тронул.

– Как же, не тронул! – пробрюзжал Святополк. – Куда оно все делось? Нечем мне степняков ласкать, воевать с ними будем! Я старший или не старший князь на Руси?!

Мономах, ходивший посреди широкой горницы и наступавший на ноги боярам, вдруг остановился, с жалостью обозрел его.

– Хоть и старший ты, а умом младше моих отроков.

– Я похабства над собой не потерплю! – гневно возгорелся Святополк. – Не хватило тебе ума удержаться в Киеве, так помалкивай!

– Княже, княже, Господа ради, – простонал игумен Петр, – оставьте брань и поношение. Сговоритесь уже на чем-нибудь!

– И то правда, – веско молвил Иван Козарьич, перед тем ковырявший в ухе, будто оглох от ругани. – Второй день тут преем, а пря ваша, князи, никак не кончится.

Тут просвет раскрытой двери горницы затмил боярин Душило Сбыславич. Внутрь заходить не стал, и без того тесно – монастырский теремок строили без расчета на княжьи совещания с боярами.

Уперся плечами в ободверины и, как помстилось Святополку, рыкнул:

– У кого из вас ума больше, князи светлые, после решите. Не такой уж важный вопрос. Поганые нашу землю топчут, а вы тут сидите. Завтра же поутру отправимся к Стугне, навстречу половцам. А с миром или с войной – в дороге договоритесь.

Мономах обернулся к Святополку:

– Выступаем, брат!

– Уговор… брат, – криво улыбнулся киевский князь.

9

Ввечеру, но не близко к сумеркам, с Красного двора в Выдубичах на дорогу к Печерскому монастырю выехала малая дружина. Князь Ростислав с отроками ехал благословляться перед походом на половцев. Затея была не его, а дядьки Душила, но князю понравилась. Феодосьевы чернецы слыли прозорливцами и чудотворцами, могли предречь исход сражения и молитвами уберечь от напрасной смерти. От выдубицких монахов подобного не ждали.

– Где тут благословляться, – развел руками Душило посреди Михайловой обители. – Сам видишь, чернецы рты разевают, мух глотают. Поедем лучше к Феодосию.

– Ладно. Только я поеду без тебя, дядька.

– За что ж такая немилость? – удивился кормилец.

– За то, что ты мне шагу ступить без тебя не даешь, – сердито ответил Ростислав. – А я уже вдовый князь, между прочим. Мне скоро двадцать пять.

– Двадцать и три, – поправил дядька. – Ну, Бог с тобой, чадо. Авось, у монахов с тобой не сдеется ничего худого.

Ехали по мелководью Днепра, весело гомонили, разбрызгивали конскими копытами прозрачную воду. Давно уже наверху показались деревянные стены монастыря, но уходить от теплой по-летнему реки не хотелось. Ростислав спрыгнул с коня, быстро скинул одежду и сапоги. С гиканьем метнулся в воду, поплыл, шумно отфыркиваясь. Отроки, следя за князем, не вдруг заметили двух чернецов, спускавшихся от монастыря к реке с большой корчагой в руках. Обойдя дружинников стороной, они зашли в воду и опустили в нее горло корчаги.

– Монахи, – присвистнул кто-то из отроков. – С пустой корчагой.

– Дурная примета!

Кмети неторопливо приблизились к чернецам.

– Чего тут шляетесь, дармоеды? – грубо спросили.

– По воду пришли, сынки, – безмятежно ответил долговязый чернец с кучерявой сединой, торчавшей из-под скуфьи на голове.

– Экая ты длинная жердина, – сказали ему.

– И горшок для каши сверху нахлобучен.

– Да тебя в огород ставить, чернец, ворон отпугивать.

Монахи вышли из воды, неся полную корчагу. Один из дружинников подобрал с земли крупный камень, метнул в сосуд. Корчага треснула и пролилась.

– Пошто беззаконие и срамоту творите? – уже без приветливости спросил долговязый монах. Второй, похожий на послушника, охнул и взмолился:

– Не троньте нас, мы люди Божьи!

– Божьим людям не положено переходить путь князю!

– Ну вы, рубища драные, какое у вас оправдание есть? А если нету, то мы вас сейчас в реку макнем, а выловить забудем.

– Сынки, – покачал головой седой монах, – злое дело делаете, Богу не угодное. Вам бы просить молитв о душах ваших и плакать о скорой погибели, а не скверноту изрыгать. Кайтесь, сынки, в грехах своих, чтобы умилосердить Бога. Суд ваш уже над головами вашими: все вы с князем вместе погибнете в реке, как нам грозитесь… Брат Онисифор, отойди-ка подалее.

На берег, отплевываясь, вышел Ростислав.

– А ну-ка повтори, старый, что ты сказал!

– Да ты ведь все слышал, князь.

– Он сказал, что желает тебе утопиться, князь! – злобно перетолмачили отроки.

– Это ты мне пророчишь утонуть в воде, – процедил Ростислав, – когда я с детства плаваю как рыба?!

– Не спасет тебя твое уменье, – тихо ответил чернец.

– Ну смотри, монах, как твое предреченье на тебе же исполнится, – скрежетнул князь зубами.