Шапка Мономаха

— Прикажете окна как попало лепить да кокошниками украшать? Да! Это, конечно, исконный стиль. Спору нет. Вместо прогресса деградируем до времен Василия Третьего.

— Не деградируем, а пойдем своим путем. Разве я хоть слово сказал о пренебрежении столь любимым вами золотым сечением? Вроде нет. И окна, расположенные симметрично и на одном уровне, мне тоже больше нравятся. Ну если вы неспособны сказать свое слово в архитектуре, то неволить не буду. Как раз кто-то должен канализацию строить. Вот вы и построите. Красивую.

Баженов вскочил, отмахиваясь от Казакова, пытавшегося ухватить друга за рукав.

— Я могу построить все что угодно. Не вам о моих способностях судить, кем бы вы себя не возомнили.

Казаков громко приложился ладонью к лицу. Пугачев уставился тяжелым, сверлящим взглядом в глаза Баженова. Тот побледнел, поняв, что сказал лишнее.

— Очень хорошо, что вы можете построить все что угодно, — медленно произнес самозванец. — Но и без вас найдется кому строить.

Он повернулся к казакам и скомандовал:

— В железо его.

Глава 8

— Господь любит меня!

Когда за послом Российской Империи Остерманом закрылась дверь, Густав III, король Швеции, позволил себе расслабиться и на его лицо наползла долго сдерживаемая улыбка. Он раскинул руки и захохотал. Потом вскочил с кресла, обнял самого молодого из двух присутствовавших на встрече придворных и закружил его по своему парадному кабинету.

— Милый мой Аксель, — отпустил наконец монарх своего фаворита, — Всеблагой господь посылает мне невероятный и щедрый дар! Русские! Эти коварные и дикие русские сами отдают мне в руки свою столицу. Вместе со своей императрицей. Я верну и все, что потеряли мои предшественники — Ингерманландию, Эстляндию и Ливонию!

Раздалось недовольное старческое покашливание со стороны второго придворного, графа Ульрика Шеффера, верного сторонника и одного из лидеров государственного переворота 1772 года, отдавшего абсолютную власть в руки короля.

— Вы опять со мной не согласны, любезнейший мой граф?

— Что вы, государь, — поклонился сановник, — по поводу финских земель согласен целиком и полностью. Намек на это в послании был вполне отчетливый. Но прочие земли не просто потеряны в результате войны с царем Петром, но и еще выкуплены у королевы Ульрики Элеоноры. Никаких законных оснований для возвращения этих земель у нас, увы, нет.

Вид короля, ведущего себя как восторженная женщина, несколько коробил старика, но об этом говорить было не принято. А потому, не имея возможности высказаться по поводу поведения короля, сановник с особым удовольствием возражал в вопросах государственных. Но, надо отдать должное молодому монарху, эту критику он терпел и часто к ней прислушивался.

— Какой вы скучный! — Король замер напротив Шеффера. — Какая разница, что там подписала полвека назад глупая женщина. Это наши земли! Мы там были изначально! И мы их хотим получить назад.

— Ну, если быть точным, то изначально это земли Тевтонского ордена и его подразделения ордена Ливонского, — возразил Шеффер. — Потом ими владела Польша и только потом уже Швеция.

— Не имеет значения. Право сильного — это главное право!

Патетически воскликнул король и встал в горделивую позу, любуясь собой в ростовое зеркало. Сановник сокрушенно покачал головой.

— Ваше величество действительно считает Швецию сильнее России? Я позволю себе напомнить, что на войну с турками ваша венценосная сестрица выставила полторы сотни тысяч солдат. И это только часть ее армии. А Швеция может мобилизовать от силы тридцать тысяч. Мы не удержим Прибалтику, если даже пользуясь смутой ее захватим.

Король недовольно скривился, вернулся в кресло и с взглянул на своего фаворита в поисках поддержки. Молодой Аксель фон Ферзен не преминул откликнуться на молчаливый призыв короля.

— Вы правы, любезный граф, — обратился он к своему старшему коллеге. — Но только если рассуждать о России как о единой и целой стране. Сейчас она погружается в хаос, и нам надо поспособствовать этому. Надо обеспечить вечный паритет между Екатериной и самозванцем. Никто из них не должен победить быстро. Чем дольше длится война внутри России, тем слабее она будет по окончанию. Тем проще будет отторгнуть Прибалтику договором с победителем этой смуты.

Король расцвел улыбкой.

— Именно так! Мы будем помогать Екатерине ровно настолько, чтобы она не проиграла. А потом отберем наши земли. Ты гений, Аксель!

Придворный низко поклонился.

— Мысль, конечно, неплохая, — нехотя согласился граф Шеффер, — но я не верю, что этот Pugachoff продержится даже до конца года. Все-таки он не сможет победить настоящую русскую армию в открытом сражении.

— Во-первых, этого нельзя утверждать с уверенностью, дорогой граф, — возразил Аксель, — мы не знаем пока, как именно самозванец разбил гвардию Екатерины. А во-вторых, если войско повстанцев рассыплется на многочисленные банды, это только затянет войну. Что нас вполне устроит. А мы все это время будем охранять Петербург и Прибалтику.