Шапка live, или Искусство выживания

– В конце недели. Снимем эпизод в болоте и планы бабьего лета в лесу. Красота будет. У Волка и Красной Шапочки получится отпуск на две недели. Где, кстати, Серов-Залесский?

– На озвучании, – ответила Красная Шапочка.

– А сейчас обедать. Поедете вместе со мной, Эльвира? Я предлагаю сегодня попробовать итальянскую кухню.

– Я согласна, – решительно заявила Плотва.

Было понятно, что Ашот ей нравится и девушка согласна на все и сразу.

– Ну, наконец-то награда нашла своего героя, – с усмешкой заключилась Внутренняя Богиня. – Они такие разные, что найдут общий язык.

– «Случай – псевдоним Бога, когда он не хочет подписаться собственным именем». Так сказал Анатоль Франс, – вставил очередной афоризм Разумей Занудович.

– Я бы тоже съездила в ресторан, – откровенно облизнулась Девочка-Девочка.

Но тут Плотва, почувствовав что-то в настроении Красной Шапочки, решительно взяла под руку Ашота Израилевича.

– Я готова, можно ехать.

В кабинет зашли Волк и Леший. Ашот как раз пропускал у дверей Плотву, и нужно было видеть, с каким трепетом он обращался с девушкой.

– Я пропустил что-то важное? – спросил Волк у Красной Шапочки.

– Если я правильно понимаю ситуацию, то начинается самый необычный роман за последнее время, – подойдя ближе к столу режиссера, Красная Шапочка сделала умильное лицо. – Папа, мы хотим переехать в квартиру бабушки, а денег на переезд нет.

– Могу выделить вам на три часа нашу разъездную машину. Подожди, Оля… А что, твоя матушка будет жить одна или с Марией Ивановной?

– Одна, – с интригой в голосе объяснила Красная Шапочка. – Бабушка возвращается в Пансионат творчества.

– Ага, – с довольным видом заключил Лев Львович и, достав телефон, вышел в коридор. Вскоре оттуда донеслось: – Дорогая Аля, у меня в квартире потоп и пожар одновременно, то есть идет ремонт, жить негде, а снимать дорого. Можно сегодня я переночую у тебя?

– Та-ак, – Красная Шапочка улыбнулась.

– Может, Льву Львовичу предложить переехать в квартиру Марии Ивановны? – нахмурил брови Волк.

– Волк, вот ты умный человек, но ни фига не понимаешь. Лев Львович хочет помириться с матушкой.

– Тогда точно необходимо переезжать. Пойдем перехватим машину, а то ее кто-нибудь заберет.

* * *

Днем в квартире Красной Шапочки вовсю кипела работа. При деле были все. Волк, под чутким руководством бабушки, собирал в самолично извлеченные с антресолей старинный чемодан и внушительного размера пыльный баул обувь и сумки Красной Шапочки.

Красношапкинский гардероб и нужные личные предметы (бабушка строго-настрого велела внучке брать только самое необходимое), признанные нашей героиней таковыми, сваленные в кучу, не достигли даже люстры и напоминали не Эверест, а всего лишь какой-то Казбек. Сама бабушка по мере своих творческих сил помогала Волку откладывать в углы комнаты, коридора и ванной лишнее.

Виновница торжества скрылась в ванной, где сидела в обнимку с новой сумочкой, в которую втиснула: шампуни, пенки, маски, зубные и ножные щетки, упаковки мыла, мочалки, терки для пяток, массажер и еще пятнадцать наименований предметов, без чего существование и минимальная гигиена совершенно немыслимы. Она отказывалась видеть «разграбление» своего личного имущества, предназначенного для переезда.

Матушка же так и восседала на пуфике в прихожей и воплощала собой обиду и осуждение. Какое-то время она воздерживалась от комментариев, ожидая раскаяния со стороны своих непутевых родственников, но эти балбесы успешно делали вид, будто вселенская скорбь матушки им до лампочки. Видя, что молчаливое осуждение не влияет на нечутких и толстокожих фрондеров, матушка перешла к осуждению словесному.

– Подумать только… – сказала она голосом, которым можно было, для пущей убедительности, озвучивать драматические моменты классических ужастиков, – я полжизни угробила на то, чтобы воспитать, выучить, направить на верный путь…

– И у тебя это прекрасно получилось, – Мария Ивановна с неожиданным задором подмигнула Волку. – Но теперь пришло время моей внучке вступать во взрослую, автономную от нас жизнь, не находишь?

– Да она же пропадет! – отчеканила матушка. – Она же еще совсем-совсем ребенок! Она ничегошеньки-то не понимает! Ну ладно Оля, но ты, мама, склоняешь девочку к необдуманным, опасным действиям!

– Милая, вспомни, во сколько моя дражайшая доченька, хорошо знакомая тебе по зеркальному отражению, решила, что она самостоятельная особа? – Мария Ивановна быстро, пока не видела внучка, вытащила из чемодана две из пяти пар кроссовок и спрятала их в обувной тумбочке. – Чего ты ерепенишься-то?

– Потому что моя дочка уезжает из дому… – не вставая с пуфика, жаловалась матушка.

– А ты хотела пришить ее к своей юбке? Между прочим, те юбки, которые ты носишь, чересчур малы для подобной операции…

– …в компании невесть кого, которого она знает без малого месяц…

– Вообще-то уже почти четыре месяца, – уточнил Волк, сражаясь с застежкой чемодана, который он заполнил так, что тот казался нильским крокодилом, из жадности проглотившим средних размеров слона.

– …бесстыжего серого авантюриста, проходимца и…