Шантаж

— А покрашу-ка свою лошадь в зелёный цвет. Приеду на ранчо, Мэри выглянет из окошка и скажет: — Какая у тебя зелёная лошадь! А я ей: Мэри! Лошадь — фигня. Будь моей!

Покрасил, приехал, Мэри высунулась из окошка:

— О! Джо! Я вся горю! Я так хочу стать твоей!

— Да ты-то — фигня. Ты лучше посмотри — какая у меня зелёная лошадь!».

Сколько проявлено выдумки, героизма. А сколько денег плачено всяким слугам и служанкам… Море разливанное. А вот наоборот… Когда нужно шепнуть: «не люблю»… Придётся и здесь быть первопроходцем.

Спиридон, тяжко охая и постанывая, отряхивая прилипшую на одежду дрянь, пытался занять вертикальное положение. А я смотрел в никуда, пытаясь представить себе непротиворечивую картинку своего «отхода-подхода» к требуемому приёмнику информации. Ну не красить же, в самом деле, отсутствующего коня в зелёный цвет.

Так, я-то думаю, что смотрю «в никуда», а реально я смотрю сквозь щель над просевшей дверью этого козлятника. В щели виден двор, по двору идёт давешняя девка с полным передником мусорной травы.

— Спиридон, это твоя девка вон по двору гуляет?

Спиридон чуть не заплакал. Стеная и охая, он неловко пытался подняться на ноги, держась за гнилые палки этого заведения.

— О, господи! Дитё бессмысленное! Сопля похотливая! С кем я связался! Тут чуть-что — поруб, кнут, голову оторвут! А ты про девку!

— А ну-ка, покличь её. Быстро. Пока она этот мусор не выбросила.

Девка, явившаяся в хлев по призыву, довольно испуганно разглядывала грязного, в пятнах от козьего помёта и в древесной трухе, Спиридона, и, зашедшего в хлев по моей команде, Сухана. Хлев довольно низкий и мужикам приходилось наклонять головы. Разговаривать с селянкой… я уже об это столько бился больно. Но сдуру повторил, ткнув пальцем в собранную ей траву:

— Это что?

— Где?

Спокойно, Ванюша. Тут надо поторапливаться, а, значит, проще подумать самому, чем добиваться ответа. Если она эти лопухи выбрасывает, значит это сорняки. Гениально.

— Сними передник.

— Чегой-то?

Только когда Спирька, по моей просьбе, на неё рявкнул, она, предварительно заплакав, ну просто так — на всякий случай, развязала передник и положила его на землю. Спиридон и не вздумал её успокаивать, а занялся расширением собственного кругозора в части ботаники:

— На что оно тебе? Это ж щавель. Сорная трава.

Именно в этом, 12-ом, веке французы первыми введут в перечень овощных культур щавель. Наши-то предки ещё в середине 17 века насмехались над голштинцами, поедавшими «зелёную траву», которую все считали сорной. Из 200, примерно, видов щавеля даже и в начале 21 века только два не считаются сорняками. Но в медицинских целях используются все. Хотя и по-разному.

— Ты, Спиридон, муж грамотный, во многих делах сведущий. Ты, поди, и Авицену читал. Помнишь, что он об этом сорняке пишет?

— Кого? Авицену? Я-то… ну… не, так-то оно понятно… хотя с другой стороны… и чего?

Нет, Спиридон горазд пугаться, но не дурак. Ещё и распрямиться не может, а уже вон как цепко смотрит. А испугался он потому, что лучше меня представляет возможные последствия. Поскольку я — дурак-попаданец и вероятных бедствий в здешнем мире даже и вообразить толком не могу, то и остаётся мне только безграничная храбрость и запредельное самодурство. Проявляем.

— Вели ей раздеться. Догола.

Спиридон, редкий случай в этом народе, обладает реальной реакцией. Он уловил, что я не просто «похотью обуян», а имею какой-то план, включающий каким-то боком Авицену. Поэтому не стал вопить о сексуально озабоченных лысых недорослях, а просто оттранслировал мою команду объекту.

Девка снова завыла, попыталась сбежать, была поймана за косу. И достаточно эффективно доведена до полного обнажения. А чего ж не эффективно, когда всё снимается в два маха: один — косынка, другой — рубаха. Даже как-то неинтересно. Хотя с другой стороны… Но не сейчас.

Во избежание возможных помех своим планам, я велел связать её и вставить в рот кляп. Тут от коз какой-то кусок мешковины завалялся. Я как-то отвлёкся, перебирая собранные сорняки, как вдруг услышал сопение Спиридона. Он прижал девку в углу и старательно ощупывал её груди, ляжки, ягодицы. Какая стремительная регенерация у наших предков! Я-то думал — он до вечера в раскорячку ходить будет. А он — уже. Или он впрок впечатления запасает? Просто, чтобы было, что приятного вспомнить на досуге?

— Спиридон, у нас что, больше заняться нечем?

— Чего? А… Как-то я пропустил… Тут всё дела-заботы… По службе княжеской… И не заметил, что девка-то выросла. Чевой-то у неё наросло, мясцо уже на костях появилось… Надо пристроить куда, а то начнёт в подоле таскать. Корми потом выблядков.

— Да отцепись ты от неё! Иди в дом, переоденься, возьми чего надо, и выходи. Давай, быстро.