Шантаж

Сделай здесь шаг в сторону — так мыркнешь, что и не мявкнешь. Пока до Америки не долетишь. Во всяком случае — нырнёшь с маковкой. Шаг у болотоходца, хоть и вразвалочку, но совсем не морской. Я пытался повторить его моторику — сразу вспотел. А потом проскочил мимо залитой болотной жижей гати, и Сухану пришлось меня вытаскивать. Дальше я уже не выпендривался, а просто шёл след в след, прислушиваясь к ощущениям замерзающих в мокрых штанах некоторых частей тела. Нырнул-то я как положено: «вам по пояс будет».

Наконец, впереди обнаружился островок. Не скала. И замка не видать. Ну, так и вокруг — не озеро. Густая стена ельника от самого берега, гать идёт в сторону метров двадцать, там сухое место с чистым песочком. Сейчас выберемся из всего этого чавкающего… Но Сухан остановился в грязи, в шаге от нормального, сухого, манящего песчаного пяточка. Встал столбом и по сторонам смотрит. Хлебалом водит. А у меня тут в штанах…

— Пошли назад. Ловушка тут.

Ё! Вона как… А знахарка-то — дама серьёзная, капканы на клиентов ставит. Нормальный хирургический подход: стадия первая — обездвиживание. Потом будет, естественно, обезболивание. Чем-нибудь тяжёлым. Или это она так на Ивашкин визит отреагировала? Типа: руби концы? А как же мы сквозь это колючее проберёмся?

Я как-то говорил, что ползание по-пластунски — наследие Первой Мировой. От колючей проволоки и настильного пулемётного огня. Так вот, на Руси и другая причина есть, без всякой войны. Ельник называется. Углядел Сухан подходящее место, поползли. Ну, у меня-то этот навык смолоду, а вот откуда такое у «заготовки боевого волхва»? Нет, всё-таки техника чуть другая — колени высоко подтягивает, будто на каждом движении предполагается длинный бросок вперёд. И двигается медленно, но непрерывно. Как переливается. Что радует — не по борозде ползу.

«Пошли как-то Анка-пулемётчица, Василий Иванович и Петька в разведку. Ползёт Василий Иванович за Анкой и детали личного дела уточняет:

— У вас батюшка случайно не кулинаром был? Только хорошее тесто в такие формы подходит. А может — токарем? Такое всё… точёное.

Тут и последний пластун, Петька, не выдержал:

— А у тебя, Василь Ваныч, родитель — точно пахарем был. Я уже час по борозде ползу».

Борозды нет, но кто-то тут лазил — на сучках клочки шерсти встречаются. Волки? Лисы? Вроде — не рыжая шерсть, не Чубайс. Хотя они же ещё и черно-бурыми бывают. Или это не здесь?

Кто-то здесь лазил, и назад не вылез. Как узнал? Да просто, без всяких следов — рычит оно там. Во, а теперь скулит. Странно, Сухан же вроде не бил ещё своей еловиной. А скулит — как побитая собака.

Наконец и я, вслед за своим зомби, выбрался из колючего туннеля между еловыми корнями, и огляделся. Миленький дворик. Конечно, не «самый прекрасный замок на всей земле», но парочка сараев, огородик, посередине двора — избушка на курьих ножках.

Ну вот, «сбылась мечта идиота» — сподобился лицезреть легендарное и былинное… Однако… Если это «ножки Буша», то одной такой курицей можно целый батальон накормить. Сильно голодный батальон — ножки-то деревянные. А где баба-яга? Поскольку у нас тут не король Артур с Мерлином, а Ванька с зомби, то должна быть не «дева озера», а баба-яга. Наша, исконно-посконная. Которая немытое и не пропаренное даже в печку не сажает. Гигиенистка-людоедочка.

Интуитивно я ожидал какой-нибудь гадости, и когда в стенке избушки, «на втором этаже», почти под крышей «отволоклось» окошечко, я сразу подумал о неприятностях. Но думать пришлось недолго — неприятность наступила быстро. Что-то там мелькнуло, что-то острое направилось в нашу сторону, и я кинулся на Сухана. Очень похоже, как я сегодня ночью кидался на Гостимила — на плечи, коленками вперёд. Только клок волос не ухватил — люди мои бритые, не зацепиться. Автоматом откатился в сторону и сразу снова понял — у-у, какой я умный! Чуть дальше того места, где стоял Сухан, в земле торчала и дрожала стрела. Вру, не стрела. Болт арбалетный. На Руси говорят — самострельный. Короткий, будто игрушечный, толстый, как настоящий, и без оперения. Какой там у него наконечник — втульчатый или черенковый — не разобрал, в землю воткнулся, не видно. Да и некогда. Это гражданские, получив стрелу, точнее — не получив, могут начать клювом щёлкать да выяснять: а что это было, а откуда оно прилетело. Я человек гражданский, но уматывать из-под обстрела… ну, приучили меня. В той ещё жизни. Понял — не понял, а позицию — смени.

Как недоделанный политрук времён Великой Отечественной я заорал:

— За мной!