Шантаж

Старая шутка из нашего фолька. И, как оказалось в очередной раз, правильная. О женщинах нужно думать всегда. А то хуже будет.

Я сидел в закутке между сараями, грелся на заходящем солнышке, морочил мозги по теме: а вот как бы оно нам того, уелбантурить… А вокруг продолжалась жизнь. «Святорусская», живая. Даже — животрепещущая. Даже слышно стало как на усадьбе кто-то начал «живо трепыхаться».

Торчавший рядом со мной Сухан вдруг закрутил головой и прислушался.

— Ты чего?

— Скулит.

— Кто? Где?

— Там, баба.

Ну, ясно, не кобель хозяйский. Там такая морда… только рычать басовитенько. Пойдём, глянем.

Солнце опускалось к закату, мужички рябиновские уже навечерялись. Хозяйка пошла в пристройку возле поварни, видимо, за остывавшим там очередным блюдом. Ну, и один, из сегодня мною спасённых из посадникова поруба персонажей, решил разнообразить меню праздничного ужина ещё и внеочередным блюдом — «бабёнка поятая». Заскочил за ней следом и стал лапать.

Нормальная баба или приняла бы эти намёки благосклонно и, малость поломавшись, предоставила бы молодцу желаемое. Или бы наоборот — врезала бы хорошенько да крик подняла.

Хозяйка сделала самое скверное — молча сжалась. Дядя воспринял такую реакцию как положительную: Silentium videtur confessio — «молчание есть знак согласия». Папа Бонифаций Восьмой, от которого эта норма попала в каноническое право, ещё и не родился, а вот правоприменяемость, при опрокидывании бабёнки на спинку, у угрянских мужичков уже прорезалась.

Дверь в пристройку была открыта, и я мог свободно, так сказать — «воочию», наблюдать процесс «раскалывания коленей». Прикрытых только полупьяным мужским телом, поскольку подол её рубахи был уже задран выше грудей. Они тоже были наблюдаемы, но лишь частично. Поскольку мужское тело довольно беспорядочно елозило по женскому, постоянно перекрывая мне все возможные директрисы.

Мне-то что? Процесс естественный, широко распространённый, общеупотребительный. Не дерутся же. И вообще — не моё это дело.

" — Гражданка, расскажите, как было дело.

— Иду я, смотрю — в кустах трахаются.

— Гражданка! При составлении протокола нужно использовать только литературные слова и выражения. Говорите: «сношаются».

— Ага. Смотрю я: в кустах сношаются. Подошла ближе, пригляделась… Нет, всё-таки, трахаются!».

Дядя завозился со своими штанами, подол сполз с её лица. Мда… «Не по согласию». Плотно зажмуренные глаза, плотно сжатые губы. Из которых рвётся вот этот тихий противный вой. И выражение на лице… Смесь ужаса и отвращения. Последнее время я такие… «венецианские маски» несколько раз видел. Точно — это же мимическое выражение главного условия моего выживания здесь: «Ванька страшный и ужасный»!

Но такая физиономия должна быть результатом моих собственных… поползновений. А не кого-то Рябиновского… «члена челяди». Не по чину берёшь, дядя.

Мужик никак не мог справиться сперва с поясом, потом со штанами. Наконец, избавившись от препон искусственного происхождения типа «одежда мужская», он столкнулся с препонами природными.

Как хорошо, что между самцом хомосапиенса и МБР с РБЧ есть принципиальная разница. В количестве автономно наводимых на цель боеголовок. Но даже и с одной… Почти все датчики информации у человека на другом конце тела. Ни визуальный, ни акустический каналы приёма информации — «картинки» не дают. Я уж не говорю про нюхательный. Нет, конечно, научно-технический — неостановим. Миниатюрность даже бытовых современных устройств класса обычных веб-камер, позволяет навешивать их на… на всякое чего. И вставлять… во всякое куда. Получая при этом качественную картинку в цвете. А при оснащении шаговым электродвигателем с управлением от, например, джойстика — и круговую панораму. Все мы немножко эгоисты, и посмотреть на себя со стороны, вот из такой… точки зрения… довольно забавно.

Хайтек у туземцев не развит, поэтому наблюдаемый экземпляр аборигена многомегапиксельной подглядывалки не имел. Пришлось ему воспользоваться единственным, доступным для уточнения координат цели в том именно пространстве, каналом сбора информации — тактильным. Дядя всунул руку под себя, в регион общего происхождения нижних конечностей и, весело улыбаясь мне через плечо, занялся само-позиционированием…

Всё-таки лошадь выглядит более… гармонично, чем мужчина на женщине в классике. Тоже четыре ноги, но хоть пятки в одну сторону.

Мужик снова обернулся ко мне, чуть приподнялся, весело и многозначительно подмигнул, и резко опустился. Два возгласа, мужской и женский, слились в один. Удовлетворённо-ухающий и болезненно-ойкающий. Торчащие по обе стороны мужского тела молочно-белые коленки резко дёрнулись и раздвинулись ещё шире.

Улёгшись на этой подстилке в форме женского тела, «член-челядин» снова оборотился ко мне лицом и, не прерывая интенсивного жмаканья трудовыми, намозоленными за последние дни вёслами, ручками несколько вяловатых прелестей своей дамы, поделился впечатлениями.

— Вот же дела. И баба не мелкая, и задница есть, и в годах уже. А узко как у сопливки. Будто лет десять никто не лазил.