Шантаж

– Жирновато… Ну да ладно, нравишься ты мне… Зна­чит, понял? Идешь в боевую разведку. Бей в барабан и не бойся! А выйдешь – топай в пивную и жди меня. Час, два – как уж получится. Сюда не суйся, в подъезд, даже не оглядывайся! Ясно?

Не все было ясно Чистоделу, но «боевая разведка» – звучало. Он приосанился и пошел.

А Приезжий, запалив новую сигарету, ждал. Скоро ли выйдет? Не тронется ли следом вон та машина с подремывающим шофером? Не устремится ли за бара­банщиком какой-нибудь неприметный гражданин? До пивной четыре с половиной квартала, на этом пути надо безошибочно определить, нет ли слежки за домом Миркина.

* * *

Если б время и тревога не так жали на Пал Палыча, он позаботился бы куда фундаментальнее подготовиться ко второму допросу Миркина. Опросил бы сослуживцев и знакомых; узнал, с кем, из-за чего и в какой форме тот ссорился; говорил ли, как ему рисуется его будущее; что любил читать и так далее и тому подобное – словом, получил бы представление о внутреннем мире подслед­ственного. Оно и практически было полезно и удовлетво­ряло всегдашнему стремлению Пал Палыча понять. Даже ярого злодея.

Но не по формуле «понять – значит простить». Тут его не раз предостерегала мать (квалифицированный пси­хиатр), ежедневно вникавшая в глубины психологии сво­их пациентов. Она считала, что Бехтерев справедливо утверждал, будто некоторые душевные болезни заразительны. И потому врач должен внутренне крепко от них ограждаться. Понять надо, а вот «простить» – может оз­начать «заразиться». И безумца и преступника понять нужно, но не впускать понимания слишком внутрь себя, чтобы не деформировать собственную личность. Это основа иммунитета и к безумию и ко злу. А они ведь часто почти смыкаются…

От матери же черпал Знаменский умение чутко улав­ливать душевное состояние того, с кем общался: замечать сокращение и расширение зрачков, беспокойство или равнодушие пальцев и множество других рефлекторных примет, которые человек не в силах скрыть. И – уже как следователь, в контексте событий – учился верно их истолковывать и использовать.

Конечно, изредка и он – недостаточность информа­ции вынуждала – прибегал к приемам служак старого закала, когда обвиняемому заявляют: «Нам известно все. Даже, к примеру, что в июле сего года ты пил пиво с девушкой в голубой шляпке. Так что давай колись». А кроме случайного пива у следователя ничего и нет. Трюк порой срабатывал, но оставлял ощущение профессио­нальной неловкости.

…Еще пять – десять минут, и конвойный введет Миркина.

Пал Палыч был вооружен против него актом экспер­тизы весов и копией рапорта Зиночки об угрозе похитить племянника. И все.

«Немножко, конечно, в голубой шляпке».

А чем меньше козырей, тем точнее должна быть тактика допроса. В общих чертах Знаменский ее обдумал и теперь копил внимание и волю. «Жесткость и превосход­ство. От меня веет ледяным холодом» – таков был внут­ренний настрой.

Пал Палыч сделался и внешне на себя не похож, но Миркин не сразу это заметил. Довольно развязно поздо­ровался, одобрительно отозвался о погоде.

В ответ коротко прозвучало:

– Садитесь.

– Стою – сижу, хожу – сижу, лежу – опять сижу. Прямо загадка для детей старшего возраста, – раскатился Миркин поболтать, как в прошлый раз, «на равных».

И наткнулся на барьер:

– Шутить не будем. Рассуждать о жизни не будем. С этим покончено.

Миркин различил лед в голосе, сердце екнуло, попробовал, крепкая ли стена, которой отгородился Знаменский:

– А я-то радовался, что у меня следователь, с кото­рым можно обо всем по-человечески…

– Считайте, что у вас новый следователь, – и толь­ко теперь Пал Палыч поднял далекие-далекие от сочув­ствия глаза.

Перед этим новым следователем Борис Миркин почув­ствовал себя до крайности неуютно и зябко замельтешил:

– А что так? Простите… Случилось что-нибудь?

– Многое. Что в корне меняет мое к вам отношение.

Миркин напрягся в тоскливом ожидании.

– Ознакомьтесь с актом экспертизы.

Миркин прочел акт, утер разом взмокший лоб и – утопающий хватается за соломинку – забормотал прыга­ющими губами:

– Но… здесь какая-то ошибка… Что можно обнару­жить на совершенно чистых весах?!

– Берут ватку, смоченную спиртом, протирают по­верхности. Потом ватку сжигают и делают спектральный анализ золы. Доказательство бесспорное.

Молча и безжалостно наблюдал Пал Палыч, как доп­рашиваемый барахтается в волнах отчаяния. Сейчас на­ступит миг, когда потребуется безупречным швырком перекинуть его в еще горший омут.

– За песок – уже другая статья? – изнемогая, спро­сил Миркин.

Вот оно! Знает он, знает, что полагается за шлих. Вопрос подготовительный, чтобы начать оправдываться: один раз, случайно, немножко, по глупости, честное слово…

– Статья другая, – равнодушно подтвердил Пал Па­лыч. – Но не это сейчас для вас главное, – грозно, пудово.

Кажется, удалось. Миркин обмер: что еще? какое главное?

– Ведите подпись эксперта под актом?

– Да…

– Почитайте ее рапорт о происшедших накануне со­бытиях.