Шанхайский регтайм

Тут я не выдержал и спросил Самара не боится ли он. Ведь с ним могут поступить точно так же из-за службы нам, христианам. Проводник посмотрел на меня с нескрываемым высокомерием и ответил, он правоверный мусульманин, его ревность в вере хорошо известна, так что такого просто не может быть. При этом смерил меня весьма дерзким взглядом. Еле сдержался, чтобы не дать наглецу плетью по физиономии.

На капитана рассказ о злодейском убийстве произвел странное впечатление. Он с удовлетворенным видом переглянулся с Понятовским и продолжил задавать вопросы, как ни в чем не бывало. В глубине души я был удивлен, не побоюсь сказать, такой глупостью. С этого момента я ощущаю между нами не просто дистанцию, приличествующую подчиненному и начальнику, малознакомым людям, но настоящую пропасть в жизненных ценностях и взглядах.

Лично для меня жизнь цивилизованного белого человека, христианина, независимо от того, к какой церкви он принадлежит, несоизмеримо ценнее, чем этнографический интерес к восточному князьку."

"15 июня 1883 года

Вынуждены сегодня оставить наши повозки в селении, так как по словам проводника дорога далее превращается в узкую горную тропу. Абдул договорился со старейшинами кишлака о том, что арбы будут дожидаться нас в целости и сохранности. По его рекомендации капитан сделал небольшой денежный подарок старосте. Кроме того афганцам обещано доплатить, когда мы будем возвращаться назад.

Груз из повозок навьючили на выпряженных лошадей и ишаков, которых прикупили в городе. До этого момента длинноухие смирно брели в хвосте нашего каравана, но теперь пришел их черед потрудиться. Купили у афганцев несколько овец и устроили ставший уже традиционным плов.

Самар говорит, что в ближайшие дни селений больше не будет. А один из местных пастухов рассказал, неделю назад к нему на пастбище наведались с десяток всадников. Все незнакомые, вооружены ружьями и саблями, очень грозного вида. Вынудили за сущие гроши продать барана. Проводник выслушал рассказ, помрачнел и сказал, что это могли быть разбойники. Нам необходимо быть очень осторожными. Я передал его слова капитану, и он, встревожившись не на шутку, приказал удвоить число караульных. Держать винтовки готовыми к бою. Оказывается наш топограф не из храбрецов будет, думаю его беспокойство продиктовано не очевидной угрозой, а скорее свойствами личного характера. Я же чувствую себя совершенно спокойным, так как знаю, десять, или даже двадцать разбойников не рискнут напасть на наш караван.

Во-первых: по форменной одежде и поклаже видно, что люди мы военные и ценных товаров при себе не имеем.

Во-вторых: нас более пятидесяти человек, а разбойники нападают только тогда, когда имеют значительный перевес и видят пред собою достойную риска цель. А схватиться в неравном бою с военными, рисковать жизнью из-за лошадей и оружия? Нужно быть безумцем, чтобы решиться на такое.

Я поделился своими соображениями с Еремеевым. Сотник сказал, что так-то оно так, но осторожность не помешает. Я хорошо понимаю его: начальство приказало - он исполнил. Надеюсь, казачки и драгуны не подстрелят с перепугу кого-нибудь из безобидных дехкан. Места здесь безлюдные, дикие, но известия о такого рода происшествиях таинственным образом мгновенно разносятся далеко вперед. Это было бы для нас плохой визитной карточкой. Впрочем, я несколько увлекся, но думаю, такая ситуация возможна. У нас в гарнизоне были случаи, особенно в ночное время, когда часовые открывали стрельбу по бродягам и мальчишкам. Нередко со смертельным исходом.

Дабы не выглядеть в глазах начальства беспечным, я демонстративно достал свой "смит-энд-вессон" и проверил заряжен ли барабан. Увидев, как я разломил корпус револьвера, Понятовский полез за оружием и так же произвел инспекцию. Было забавно."

"21 июня 1883 года

Продолжаем движение по горным тропам.

Погода для лета очень холодная. Днем ношу поверх шинели бурку, а кепи сменил на папаху, благодаря любезности сотника, пожертвовавшего мне запасную. Очень ему признателен, так как ветром, который здесь дует практически беспрестанно, мне продуло голову. Второй день подряд я все время сморкаюсь и чихаю. Голова сильно болит. Пробовал лечиться чаем с ромом, но помогает плохо. Надо бы ромом с чаем.

Командир наконец-то удовлетворил свое любопытство и перестал донимать расспросами Абдула. Меня это радует, так как из-за моего нынешнего состояния часами заниматься переводом было бы выше моих сил.

До резиденции муллы, как минимум, еще дней десять пути.

На горных вершинах лежит снег, и погода совершенно не летняя. Наш Н-ск вновь представился мне не таким уж и плохим местом. Не говоря уже о матушкином имении и стольном граде Киеве, где я провел юношеские годы в юнкерском училище.