Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2

– Мир вам, командир летающих людей, – вежливо ответил старик. Локарт услышал в его словах угрозу и увидел, что в его глазах уже нет дружелюбия былых времен. – Пожалуйста, садитесь, устраивайтесь поудобней. Благополучным ли было ваше путешествие?

– На все воля Бога. Я скучал по своему дому здесь в Загросе и по моим друзьям в Загросских горах. Вы воистину благословенны Богом. – Локарт уселся на неудобный ковер и продолжал обмениваться бесконечными любезностями, ожидая, пока Ничак-хан позволит ему перейти к делу. Тесная комната давила на него, в ней пахло прогорклым жиром, воздух отяжелел от запаха человеческих тел, коз, овец.

– Что привело его превосходительство в нашу деревню? – поинтересовался Ничак-хан, и по душной комнате пробежал ток ожидания.

– Я был потрясен, узнав, что чужие люди пришли в нашу деревню и имели наглость тронуть вас своими злыми руками.

– На все воля Аллаха. – Глаза Ничак-хана чуть-чуть сузились. – Чужаки пришли в нашу деревню, но они ушли, оставив нашу деревню такой, какой она была всегда. Ваш лагерь, к сожалению, таким же уже не останется.

– Но почему? Мы приносили пользу деревне и брали на работу многих из ваших лю…

– Не пристало мне ставить под вопрос решения нашего правительства, или этих комитетов нашего правительства, или нашего вождя народа, самого аятоллы. Молодой летчик сам видел и слышал, поэтому говорить больше не о чем.

Локарт почувствовал ловушку.

– Молодой летчик видел и слышал только то, что случилось в школе. Я прошу, чтобы нам, как старым, но знакомым гостям… – он тщательно подобрал это слово, – было дано время, дабы попытаться изменить постановление, которое, как можно думать, наносит вред интересам Загроса.

– Загрос простирается на тысячу миль, проходя через земли кашкайцев и бахтияров и земли тысячи иных племен. Яздек есть Яздек, – проскрежетал Ничак-хан и продекламировал из «Рубайата». – «Свое тело смиренно судьбе поднеси, / Боль терпи, не ропща, молча горе сноси, / Ибо то, что тебе предначертано свыше, / Не сотрет Написавший, как ты не проси».

– Воистину так, но разве Омар Хайям не написал также: «Сердце наше и зло, и добро может холить, / Скорбь и радость судьбою даются нам в долю – / Круг Небесный за них не хули и не славь: / Он бессильней стократ, чем твой разум и воля».

Среди собравшихся в кофейне жителей деревни пробежал шепоток. Старый мулла кивнул, довольный, и промолчал. Глаза Ничак-хана улыбнулись, хотя рот остался тверд, и Локарт понял, что теперь встреча пойдет лучше. Он мысленно благословил Шахразаду, которая открыла его уши, глаза и чувства к рубаям, которые на фарси звучали невыразимо красиво и изящно.

Все ждали. Ничак-хан поскреб бороду, сунул руку в карман, вынул пачку сигарет. Локарт небрежно достал свой пешкеш, позолоченную зажигалку «Данхилл», купленную им у Долбаря Джордона специально для этого случая: «Долбарь, если эта штука не зажжется с первого раза, я, черт возьми, тебя прикончу!» Он легко тронул пальцем ребристый цилиндр сбоку. Фитилек мгновенно вспыхнул, и Локарт незаметно выдохнул. Его рука была твердой и не дрожала, когда он подался вперед и поднес зажигалку старику.

Ничак-хан поколебался, потом почмокал сигаретой над огоньком и сделал глубокую затяжку.

– Благодарю вас. – Его глаза сузились, когда Локарт положил зажигалку на ковер перед ним.

– Может быть, вы не откажетесь принять этот дар от всех нас в нашем лагере в благодарность вам за ваши наставления и защиту? В конце концов, разве вы не разрушили ворота и не вступили во владение базой от имени народа? Разве вы не выиграли гонку на санках, обойдя лучших из нас, благодаря своему беспримерному мужеству?

По комнате снова прошелестело, все ждали, переполненные восторгом, видя, что состязание двух вождей становится острее, хотя все знали, что неверный сказал одну лишь правду. Молчание нарастало, потом хан протянул руку, подобрал зажигалку с ковра и внимательно ее рассмотрел. Его мозолистый палец со звонким щелчком откинул крышку вверх – он видел, как это делали чужеземцы в лагере. Едва шевельнув пальцем, он зажег фитилек, опять вспыхнувший с первого раза, и все вокруг, так же как и он, остались довольны качеством пешкеша.

– Какое наставление потребно вашему превосходительству?

– О, никакое конкретно, на самом деле, ваше превосходительство Ничак-хан, – как бы извиняясь ответил Локарт, продолжая игру в соответствии с древней традицией.

– Но должно быть что-то, что позволило бы его превосходительству почувствовать себя гораздо лучше. – Старик раздавил окурок о землю.

В конце концов Локарт дал себя уговорить.