Она задрожала, вспоминая этот кошмар, проклятия, ярость, всю несправедливость происходящего, ведь оба они были невиновны.
– Что заставило его передумать? Почему он изменил свое отношение к тебе, к нам?
– Воля Аллаха. Аллах открыл ему глаза. Он не может не знать, что смерть рядом, он должен позаботиться… он, он – хан. Может быть, он напуган и хочет загладить вину. Мы ни в чем не были перед ним виноваты. Да и какое значение имеет это почему? Мне все равно. После стольких лет мы освободились от ярма, мы свободны.
Комната хана. 11.16. Глаза хана открылись. Не шевеля головой, он огляделся, насколько мог. Ахмед, Айша и телохранитель. Медсестры не было видно. Он взглянул на Ахмеда, который сидел на полу.
– При'ез ее? – Слова выговаривались с трудом.
– Да, ваше высочество. Несколько минут назад.
Медсестра появилась в его поле зрения.
– Как вы себя чувствуете, ваше превосходительство? – спросила она по-английски, как он приказал, сказав, что ее турецкий звучал отвратительно.
– Так же.
– Позвольте, я помогу вам устроиться поудобнее. – С большой осторожностью и заботой – и немалой силой – она приподняла его, разгладила постель и поправила подушки. – Принести вам утку, ваше превосходительство?
Хан подумал и сказал: – Да.
Она подала судно, и он почувствовал себя оскверненным оттого, что это делала женщина из неверных, но со времени ее приезда он успел понять, что она невероятно умела и заботлива, очень мудра и очень добра, лучшая сиделка в Тебризе – Ахмед позаботился об этом, – гораздо лучше Айши, которая оказалась совершенно бесполезной. Он увидел, как Айша робко улыбается ему, увидел ее огромные испуганные глаза. Интересно, смогу ли я когда-нибудь еще вонзить его в нее, по самую рукоять, твердый, как кость, как в тот первый раз, когда ее слезы и извивающееся тело поддерживали в нем твердость какое-то время?
– Ваше превосходительство?
Он принял таблетку, сделал глоток воды, наслаждаясь прохладой рук сиделки, поддерживавших его голову. Потом взгляд его снова упал на Ахмеда, и он улыбнулся ему, радуясь, что его верный слуга вернулся.
– Хорошо съездил?
– Да, ваше высочество.
– По с'оей 'оле? Или силой?
Ахмед улыбнулся.
– Все было, как вы предсказывали, ваше высочество. По своей воле. В точности, как вы планировали.
– Я думаю, вам не стоит так много разговаривать, ваше превосходительство, – вставила медсестра.
– Подите прочь.
Она мягко похлопала его по плечу.
– Не хотите съесть что-нибудь, может быть, немного хореша?
– Пахла'ы.
– Доктор сказал, что вам вредно есть сладости.
– Пахла'ы!
Сестра Бэйн вздохнула. Доктор запретил ей давать ему пахлаву и добавил: «Но если будет настаивать, можете дать, и сколько захочет, какая теперь разница? Иншаллах». Она нашла пахлаву, положила кусочек ему в рот, вытерла слюну, и он с наслаждением прожевал ее, хрустящую орешками, но такую нежную и, о, такую сладкую.
– Ваша дочь прибыла из Тегерана, ваше превосходительство, – сообщила сиделка. – Она попросила меня известить ее, как только вы проснетесь.
Абдолла находил весь процесс разговора очень странным. Он пытался произнести предложения, но его рот не открывался, когда должен был открываться, и слова оставались в его сознании долгое время, а потом, когда упрощенная форма того, что он хотел сказать, вылетала изо рта, слова оказывались не очень хорошо артикулированными, хотя должны были бы быть таковыми. Но почему? Я ведь все делаю так же, как раньше. Раньше чего? Не помню, только тяжелая, давящая чернота кругом, рев крови в ушах, раскаленные иглы пронзают мозг, и нечем дышать.
Дышать я теперь могу, и слышу все отлично, и прекрасно все вижу, ум работает безупречно, полный планов, острый, как всегда. Проблема лишь в том, как все это выразить.
– Как'е?
– Что, ваше превосходительство?
Снова ожидание.
– Как 'не го'орить лушше?
– А, – кивнула она, сразу сообразив, о чем речь: ее опыт ухода за инсультными больными был огромен. – Не тревожьтесь, сначала это вам будет казаться чуточку трудным. Будете поправляться, и контроль над речевым аппаратом к вам вернется. Вы должны отдыхать как можно больше, это очень важно. Отдых и лекарства, и терпение, и будете здоровы как огурчик. Хорошо?
– Да.
– Вы хотите, чтобы я послала за вашей дочерью? Она очень хотела вас увидеть, такая милая девушка.
Ожидание.
– По'же. По'же у'ижу ее. Уходите, 'се… но не Ах'мед.
Сестра Бэйн подумала, потом опять мягко похлопала его по руке.
– Я дам вам десять минут. Если вы пообещаете мне потом отдохнуть. Хорошо?
– Да.
Когда они остались одни, Ахмед подошел ближе к кровати.
– Да, ваше высочество?
– Сколько 'ремени?
Ахмед взглянул на часы на руке. Часы были золотые, с украшениями, он ими очень восхищался.
– Почти половина двенадцатого во вторник.
– Петр?
– Не знаю, ваше высочество. – Ахмед рассказал хану то, что ему передал Хаким. – Если Петр сегодня прилетит в Джульфу, Фазир будет поджидать его там.
– Иншаллах. Азадэ?