Шамал. Том 2

– Можем мы получить немного пищи и воды и воспользоваться телефоном, пожалуйста? – попросила Азадэ. – Мы можем заплатить, сержант эфенди.

– Я закажу вам что-нибудь из гостиницы в деревне. Еда хорошая и недорогая.

– Мой муж спрашивает, можно ли ему позвонить по телефону?

– Разумеется. В свое время.

Так прошло утро, а теперь и полдень давно миновал. За это время принесли еду: рагу из риса с бараниной, хлеб местной выпечки и турецкий кофе. Азадэ расплатилась риалами, и с нее не взяли сверх положенного. Сержант разрешил им пользоваться туалетом – дурно пахнущей дырой в земляном полу, – водой из бака и старым тазом, чтобы умыться. Медикаментов не было, только йод. Эрикки как мог обработал свои раны, скрежеща зубами от неожиданно острой боли.

Он был все еще слаб и измотан. Потом он устроился на стуле, положил ноги на другой, Азадэ села рядом, и он задремал. Время от времени дверь открывалась, и то один, то другой полицейский входил к ним, потом выходил снова.

– Мать их в бога душу, – бормотал по-русски разбуженный Эрикки. – Куда мы отсюда денемся?

Она успокаивала его, оставалась рядом и держала свой собственный страх за железной дверью. Я должна нести Эрикки на своих плечах, повторяла она себе снова и снова. Теперь она чувствовала себя лучше, ее волосы были расчесаны и струились по плечам, лицо чисто вымыто, кашемировый свитер аккуратно вычищен. Через дверь она слышала приглушенные разговоры, иногда дребезжание телефона; легковые машины и грузовики проезжали мимо в сторону границы и обратно, жужжали мухи. Усталость овладела ею, и она заснула, но спала тревожно, и сны были тяжелые: вой двигателей, стрельба, Хаким верхом на коне, как казак, летящий на них в атаку, она и Эрикки по шею закопаны в землю, лошадиные копыта ударяют совсем рядом, в следующий миг они уже свободны, бегут прочь от границы, которая представляет собой гектары спутанной колючей проволоки, лжемулла Махмуд и деревенский мясник вдруг возникают между ними и спасением, и ту…

Дверь открылась. Они оба проснулись как от толчка. В комнате стоял майор в безукоризненно чистом не глаженом мундире и гневно взирал на них; по бокам от него сержант и еще один полицейский. Майор был высоким мужчиной с суровым лицом.

– Ваши документы, пожалуйста, – обратился он к Азадэ.

– Я… я уже отдала их сержанту, майор эфенди.

– Вы отдали ему свой финский паспорт. Ваши иранские документы. – Майор протянул руку. Она двигалась слишком медленно. Тотчас сержант сделал шаг вперед, схватил сумочку, висевшую у нее на плече, и вывалил все ее содержимое на стол. Одновременно второй полицейский шагнул к Эрикки, держа руку на расстегнутой кобуре, и знаком приказал ему встать к стене в углу комнаты. Майор смахнул кусочек грязи со стула и сел, принял поданное ему сержантом иранское удостоверение Азадэ, внимательно прочел его, потом посмотрел на кучку вещей на столе. Он открыл сумочку с драгоценностями. Его глаза широко раскрылись. – Откуда это у вас?

– Они принадлежат мне. Наследство от родителей. – Азадэ была испугана, не зная, что ему известно, насколько хорошо он осведомлен, и она заметила, как его глаза особым образом посмотрели на нее. Эрикки тоже заметил это. – Можно моему мужу позвонить по телефону? Он хо…

– В свое время! Вам уже много раз это говорили. В свое время значит в свое время. – Майор застегнул молнию на шелковой сумочке и положил ее на стол перед собой. Его глаза невольно посмотрели на ее грудь. – Ваш муж не говорит по-турецки?

– Нет, не говорит, майор эфенди.

Майор повернулся к Эрикки и сказал на хорошем английском:

– В Тебризе выдан ордер на ваш арест. За покушение на убийство и похищение человека.

Азадэ побледнела, а Эрикки изо всех сил попытался остановить накатывающий на него панический страх.

– Похищение кого, сэр?

На лице майора мелькнула гримаса раздражения.

– Не пытайтесь играть со мной. Вот этой леди. Азадэ, сестры Хакима, хана клана Горгонов.

– Она моя жена. Как муж мо…

– Я знаю, что она ваша жена, и вам лучше рассказать мне правду, клянусь Богом. В ордере говорится, что вы увезли ее с собой против ее воли и улетели из страны на иранском вертолете. – Азадэ открыла рот, чтобы ответить, но майор резко оборвал ее: – Я спросил его, а не вас. Итак?

– Это было против ее воли, и вертолет британский, не иранский.

Майор пристально посмотрел на него, потом повернулся к Азадэ.

– Ну?

– Это… это было против моей воли… – Она не договорила.

– Но что?

Азадэ почувствовала, что ее сейчас вырвет. Голова мучительно болела, и она была в отчаянии. Турецкая полиция была известна своей непреклонностью, жесткостью и огромной личной властью офицеров.

– Прошу вас, майор эфенди, может быть, мы могли бы поговорить наедине, объяснить все без посторонних?

– Мы сейчас без посторонних, Азадэ-ханум, – отрезал он, потом, видя боль в ее глазах и любуясь ее красотой, добавил: – Английский сделает наш разговор более частным, чем турецкий. Итак?