Шаляпин в Петербурге-Петрограде

пришлось хлопотать и долго приходилось лелеять мечту на императорских

театрах заново поставить «Бориса Годунова», — писал Шаляпин Горькому на

Капри. — Наконец мечта эта осуществилась, и я, радостный и вдохновленный

новой чудесной постановкой, сделанной художником Головиным, поехал

вечером играть мою любимую оперу».

Спектакль этот был не совсем обычным: в зале присутствовал Николай II с

семьей. Великосветская публика была весьма взволнована этим событием и

плохо слушала оперу. Блестяще исполненная Шаляпиным сцена с Шуйским и

эпизод галлюцинации привлек внимание зала к сцене. После многочисленных

вызовов Шаляпин направился наконец за кулисы, но выход оказался

запруженным толпой хористов. В публике вдруг раздались крики: «Гимн!»,

«Гимн!» На сцене хор вдруг запел «Боже, царя храни», и хористы упали на

колени. Шаляпин, задержавшийся на сцене, в замешательстве опустился на одно

колено...

Утром в газетах появилось официальное сообщение: «6 января в

императорском Мариинском театре была возобновлена опера Мусоргского

«Борис Годунов». Спектакль удостоили своим присутствием их величества

государь император и государыня императрица Мария Федоровна. После пятой

картины публика требовала исполнения народного гимна. Занавес был поднят и

участвовавшие с хором во главе с солистом его величества Шаляпиным

(исполнявшим роль Бориса Годунова), стоя на коленях и обратившись к царской

ложе, исполнили «Боже, царя храни». Многократно исполненный гимн был

покрыт участвовавшими и публикой громкими и долго не смолкавшими «ура»,

его величество, приблизившись к барьеру царской ложи, милостиво кланялся

публике, восторженно приветствовавшей государя императора криками "ура“».

Шаляпин выехал в заграничные гастроли и уже там получил от художника

В. А. Серова газетные вырезки с припиской: «Что это за горе, что даже и ты

кончаешь карачками. Постыдился бы».

Шаляпин ответил Серову, чтобы он не верил сплетням, но слух о

коленопреклонении, обрастая невероятными подробностями, быстро

распространялся. Оправдываться было трудно. Во Франции в вагон к Шаляпину

ворвалась молодежь с криками: «Лакей, мерзавец, предатель». Г. В. Плеханов,

которому Шаляпин подарил по его просьбе портрет, вернул фотоснимок с

лаконичной надписью: «Возвращается за ненадобностью». В Петербурге и

Москве бывшие друзья Шаляпина литераторы Амфитеатров и Дорошевич

публиковали хлесткие статьи, фельетоны, карикатуры. Артисты

Художественного театра в одном из своих традиционных «капустников» ядовито

высмеяли певца.

Шаляпин был подавлен. Он написал полное горечи письмо Теляковскому, в

котором говорил о желании расторгнуть контракт и не возвращаться в Россию,

остаться во Франции. Намерение певца стало достоянием фельетонистов и

породило новый поток нелепых обвинений и выдуманных сенсаций.

Обывательски настроенная публика тотчас подхватывала эти далекие от истины

сенсации.

Что же произошло в тот злополучный вечер на сцене Мариинского театра?

Чем был вызван поступок хористов? Мотивы его были весьма прозаическими.

Много лет хористы Мариинского театра просили увеличить пенсии. Дирекция

не могла что-либо предпринять самостоятельно — необходимы были изменения

закона о пенсионном обеспечении. И тогда хористы решили обратиться

непосредственно к царю, воспользовавшись его присутствием на спектакле

«Борис Годунов».

Теляковский, находившийся в тот вечер в зрительном зале, так рассказывал о

случившемся: «Увидев хор на коленях, Шаляпин стал пятиться назад, но

хористы дверь терема ему загородили.

Шаляпин смотрел в направлении моей ложи, будто спрашивая, что ему

делать. Я указал ему кивком головы, что он сам видит, что происходит на сцене.

Как бы Шаляпин ни поступил — во всяком случае он остался бы виноват.

Если станет на колени — зачем стал? Если не станет — зачем он один остался

стоять? Продолжать стоять, когда все опустились на колени, — это было бы

объяснено как демонстрация. Шаляпин опустился на колено...

Публика, вообще довольная спектаклем, была заинтересована и этой на вид

патриотической манифестацией.

На самом деле хор имел приготовленное прошение на высочайшее имя, в

котором излагал свои нужды и жаловался на дирекцию все по тому же вопросу о

пенсиях».

В официальных же сообщениях истинные мотивы демонстрации не

указывались — исполнение гимна расценивалось как верноподданнический

порыв, а невольное участие в нем Шаляпина всячески преувеличивалось.

Правящим кругам было выгодно подчеркнуть «патриотичность народа» и

вместе с тем скомпрометировать великого певца в глазах революционно

настроенных масс. И это в известной степени удалось.

Горький, который жил в это время на Капри, узнал о коленопреклонении