Шаляпин в Петербурге-Петрограде

все же проникли в печать. Уже 30 января газета «Новое время» в Петербурге

опубликовала об этом информацию, ее подхватили другие газеты.

В 1898 году у Шаляпина истекал срок контракта с Частной оперой, и он был

свободен в выборе нового антрепренера. Но покинуть театр ему все-таки было

трудно: слишком многое связывало его с Мамонтовым, с артистами и

художниками, с которыми он тесно сблизился и подружился. Шаляпин

колебался.

Был момент, когда певец решил порвать соглашение с Теляковским. Но ему

дали понять, что пути для отступления отрезаны: теперь уже нужно было иметь

дело с министерством двора, а там такие шутки даром не проходили. До самого

последнего дня Шаляпин сомневался, просил отсрочить вступление в действие

контракта хотя бы на один сезон, однако было уже поздно: публика раскупила

все абонементы на год вперед и ждала выступления Шаляпина.

24 сентября 1899 года состоялся первый выход певца на сцену Большого

театра в роли Мефистофеля в опере Гуно «Фауст».

Петербургская газета «Новости искусства» от 26-27 сентября 1899 года так

описывала этот вечер: «В зрительном зале чувствовался подъем, какой не всегда

бывает и на юбилейных чествованиях заслуженных артистов. Едва Федор

Иванович, исполнявший партию Мефистофеля в «Фаусте», появился из

подземелья, театр застонал от восторженных рукоплесканий, которые длились

несколько минут. . Голос артиста звучал в Большом театре еще лучше, чем в

Солодовниковском театре, и ни акустика Большого театра, ни сильный оркестр

не помешали г. Шаляпину проявить свое обычное мастерство, чудную

фразировку, всю красоту его исключительного голоса». Шесть лавровых венков

с надписями: «славному», «великому», «гениальному» артисту, «красе и

гордости русской сцены», цветочную лиру и щит с венком из золотых и

серебряных цветов с выгравированной подписью: «Любовь наша будет тебе

щитом, мечом же будет великий твой талант. Шире дорогу певцу-художнику!»

получил артист от слушателей.

Вскоре после дебюта в Большом театре Шаляпин обсудил с Теляковским

свои перспективы на предстоящий сезон. Он должен был сыграть роли Ивана

Сусанина, Странника в «Рогнеде», Князя Вязьминского в «Опричнике», Андрея

Дубровского, Нилаканты в «Лакме», Дона Базилио в «Севильском цирюльнике»,

Галицкого в «Князе Игоре».

Со всей серьезностью подошел Шаляпин и к режиссуре на новой для него

сцене. С Коровиным и Теляковским Шаляпин обдумывал новую постановку

«Фауста» — мизансцены, массовки хора, балетные номера, прочтение каждой

роли. Декорации и эскизы костюмов делал Коровин.

С нетерпением ждал нового приезда Шаляпина Петербург — теперь в

качестве артиста императорской оперы. Ведь Шаляпин должен был выступить в

том самом Мариинском театре, где всего лишь несколько лет назад не сумели

оценить его истинно незаурядное дарование. Да и не в традициях тех лет было

«выписывать» артистов из Москвы в Петербург — обычно для увеличения

сборов в Большом театре посылали на гастроли петербуржцев.

В декабре 1899 года Шаляпин приехал в Петербург. Певец выступил в

Мариинском театре в «Фаусте». «Со времени Патти1 мы не вспомним такого

успеха, — восторженно писала 21 декабря «Петербургская газета». — Стон

стоял в театре, переполненном сверху донизу».

Через день Шаляпин выступил в роли Сусанина, затем три спектакля спел в

Мариинском театре в январе 1900 года. Успех был невиданный.

В последующих сезонах артист выступал и в Москве, и в Петербурге. Когда

же в 1901 году Теляковский возглавил дирекцию императорских театров обеих

столиц и переехал в Петербург, Шаляпин стал петь в основном на сцене

Мариинского театра.

В НАЧАЛЕ ВЕКА

1900-е годы — пора творческой зрелости Шаляпина. Каждый приезд певца в

Петербург — событие. С вечера на Театральной площади выстраивались

огромные очереди: зрители ждали открытия кассы. Но и тем, кто всю ночь стоял

на площади, не всегда удавалось попасть в театр. В толпе шныряли

перекупщики билетов и предлагали свои услуги. Чтобы услышать любимого

артиста, многие соглашались купить билет за любые деньги. Тогда барышники

вели свои жертвы в какую-нибудь подворотню или под арку Никольского

гостиного ДЕора, недалеко от Мариинского театра, и там завершали сделку.

«Как известно, легче добиться конституции, чем билетов на спектакли

Мариинского театра, — острил один из журналистов. — Во всяком случае, и тут

и там человек должен отречься от всех удобств жизни, пожертвовать всем

состоянием — словом, не дремать. Вокруг этого театра орудуют какие-то

театральные Лидвали2, забирающие в свои руки все билеты... За кресло

седьмого ряда... они теперь спрашивают пятьдесят рублей. Каким образом,

однако, билеты на этот спектакль все-таки попали в руки барышников? Ведь