Читаем Шаляпин полностью

“Перед лицом искусства не должно быть ни молодых, ни старых. Все равны. Дайте и мне место на вашем пиру. Ведь я его заслужил?”-“Да, заслужили”, -отвечали ему и давали петь судью в “Вентере” или князя Верейского в “Дубровском”. Бог дал человеку исключительной красоты голос, волшебный инструмент, лучше которого не сделать никакими искусными руками, чар которого нет слаще на земле; Бог послал нам певца, чтобы он, слагая вдохновенные песни, давал нам усладу в дни печали, чтобы он своим голосом усмирял бурю, клокочущую в нашей душе, и мы, внимая завораживающим звукам, отдавались светлому забвению… а певцу поручают исполнять крошечную роль Панаса в опере Римского-Корсакова “Ночь перед Рождеством”, роль, быть может, и важную для стройности ансамбля, но совершенно неподходящую для того, чтобы выдающейся певец испытывал на ней свой талант. Когда же является желание удовлетворить артиста, ему великодушно предоставляют возможность спеть целых шесть раз в сезон… лейтенанта Цунигу в “Кармен”, партию, в которой и голоса-то не надо и для приличного исполнения которой даже на образцовой сцене совершенно достаточно второго баса, не лишенного комической жилки. Я отнюдь не хочу сказать, что следует пренебрегать маленькими партиями, но, во-первых, второстепенные роли в опере, за самыми малыми исключениями, не дают достаточно материала для упражнения таланта, а вовторых, бывают и очень небольшие партии, да выигрышные, потому что он так написаны композиторами, что и первые артисты труппы ими не побрезгают. Пример: старец еврей в “Самсоне и Далиле” или варяжский гость в “Садке”. Обе эти партии Шаляпин исполнял впоследствии, когда служил в опере Мамонтова.

Правда, в ту пору пребывания на Мариинской сцене у него была одна партия, на которую могли бы сослаться, как на доказательство, что не совсем же его затирали, давали петь даже то, чего никто не пел. Это- граф Робинзон в опере Доменико Чимароза “Тайный брак”. В ней Шаляпин успеха не имел, да и не мог иметь по той же причине, по какой не имела успеха и вся опера, которая после пяти представлений была снята с репертуара. “Тайный брак” (“Il Matrimonio segreto”)-произведение очень тонкого стиля; в нем, точно в зеркале, отразился изящный, жеманный конец XVIII века. Своей ясной простотой и граней Чимароза в “Тайном браке”, лучшем своем произведении, напоминает Моцарта, и эту оперу, как и благоуханные создания Моцарта, нельзя ставить a grand spectacle.

Между тем, в Мариинском театре в ту пору этого решительно не понимали, да и не только тогда, а и значительно позже, когда, в сезон 1897-98 гг., вдруг возобновили “Дон-Жуана”, обставив, его совершенно так же, как каких ни будь “Гугенотов”, с тем же казенным блеском и пышностью, нимало не помышляя о стиле. Если так поступали заправилы театра, откуда же, спрашивается, было Шаляпину, молодому, неопытному певцу, набраться понятий о том, что такое стиль Чимарозы. Разбираться в таких тонкостях ему было не под силу: молодой певец, не получивший никакого образования и вынужденный собственными силами расширять свой умственный кругозор, был совершенно одинок; около него не было никого, кто мог бы помочь его художественному развитию.

Партия графа Робинзона, в смысле вокальном, хорошая партия и, вероятно, в чисто звуковом отношении она выходила у Шаляпина вполне прилично; но этого мало как для Чимарозы, так и для Мариинского театра, где требовалось исполнение виртуозное и публика которого была избалована целой плеядой талантливейших артистов. Вот почему именно на этой сцене надлежит особенно бережно обращаться с молодыми талантами, чтобы не ставить их в условия, неблагоприятные для успешного развития. Между тем, именно на Мариинской сцене это правило не соблюдается. Естественно, что, очутившись в подобных условиях, Шаляпин почувствовал себя скверно. Не раз, вероятно, в душе у него шевелился горький вопрос: “Заманили, помазали по губам, ну, а дальше что же?” Для всякого другого человека, воспитавшегося в культурных условиях, умеющего владеть собою и выбирать себе дорогу, описанная обстановка не имела бы решающего значения. “Ну, не теперь, так после, подождем”, сказал бы он себе. Не таков был Шаляпин. Он чувствовал себя носителем стихийной силы, но эта сила не находила себе приложения.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии