Шахта. Ворота в преисподнюю

— Никто. И автомобильная катастрофа милицейской машины, и последующие события были инсценированы точно также, как и лифт, и вся эта реальность. Неужели вы думаете, что мы могли бы убить представителя нашего рода?

— И где же похоронен мой отец?

— Здесь.

Смерти больше нет

Они шли по широкому коридору, Настя смотрела на стены, хватала буквы надписей: все не то, не то… Это было местное кладбище, в стене покоился прах людей, умерших в подземной эмиграции. Настоящая могила карликов была не менее трогательной, чем кенотаф наверху. Муж скончался в глубокой старости в девяносто девятом году, жена лишь на год пережила его. Лучкова, Пурков, Жуков — все умерли своей смертью, здесь. Настя уже поняла, что и родителей найдет, вернее, она так думала. Так же думал и Свят. Коридор продолжался, но табличек на стене не было, до самого конца зияли пустые ниши.

Илья стоял перед настоящей могилой своего отца. Выходит, что он еще четверть века прожил под землей. Жил себе здесь, может быть, любил кого-то… Не его. Вдруг у него были еще какие-то дети — здесь? Илья хотел спросить об этом, но передумал. Он и в той жизни мало знал отца, а теперь оказалось, что не знал его вовсе. Получалось, что отец был еще жив, когда Илья, с подачи Грановского, спускался в шахту, когда эти люди притворялись хвостатым народом Лори. Возможно, один из этих фальшивых лори и был его отцом. Немыслимо.

— Уйдем отсюда, — обернулся Илья к Олегу.

— Уйдем, сейчас уйдем, — поддакнул тот.

— А как же мы? — тихо спросила Настя. — Наши-то родители — где?

— В следующей зале, — сказал Олег.

Они молча двинулись дальше. За поворотом открылась дорога мертвых. В перспективу тускло освещенного коридора уходили два ряда людей, обхвативших штыри.

— Почему вы не похоронили этих людей? — спросила Настя.

— Потому что эти люди не мертвы.

Свят вздрогнул. Теперь ему казалось, что он уже давно это знает, еще с того момента, как понял, что серебристый пистолет не убивает, а парализует жертву.

— Что это такое? — спросил Свят.

— А вы не догадываетесь? Люди и животные, все взяты семьями…

— Каждой твари — по паре! Это — ковчег.

— Совершенно верно. Наш предок устроил кунсткамеру под землей. Это и навело нас на мысль. Что такое всемирный потоп и каков был его масштаб? Какая сила уничтожила Содом и Гоморру? Чем был Тунгусский метеорит и возможно ли повторение всех этих событий? Когда в конце пятидесятых над миром нависла ядерная угроза, мы и стали собирать здесь ковчег. И люди, и животные находятся в состоянии «медленной жизни», как мы это называем. Один удар сердца примерно в час.

Свят автоматически прикинул в уме, стараясь подавить эмоции, углубившись в этот нехитрый расчет: нормальный пульс человека — шестьдесят ударов в минуту, это значит, что минута «медленной жизни» эквивалентна шестидесяти часам жизни нормальной. Триста шестьдесят пять разделить на два с половиной, это будет…

— Сто сорок шесть минут, — перебил Олег ход его мыслей, видимо, прочитав их. — Это и есть их год. Множим на сорок пять и получаем приблизительно сто десять часов. То есть, где-то пять суток их жизни за полвека нашей. За тысячелетие будет месяца три.

— Они что же — будут стоять здесь тысячу лет?

— Или более, — сказал Олег, и лицо его вдруг стало суровым. — Сколько потребуется. В этом и есть суть их миссии. Когда и если человечество погибнет, они станут родоначальниками новой цивилизации.

— А если человечество никогда не погибнет? — спросила Настя, но Олег не удостоил ее ответом, вероятно, посчитав эту мысль абсурдной. Неожиданно начал новую тему:

— Как я уже говорил тебе, когда ты лежала якобы в реанимационной палате, существует нечто, посещающее Землю. Оно похищает людей и животных. Есть несколько версий. Самые страшные две: это готовится большая война, захват планеты в целом, или…

Олег замолчал, колеблясь.

— Или? — не выдержала Настя. — Что может быть страшнее?

— Или они просто питаются здесь. Животных никто не считал с такой экзотической точки зрения. Но людей в мире ежегодно пропадает порядка пяти тысяч. Это тринадцать-четырнадцать человек в день, между прочим. Вполне достаточно, чтобы накормить экипаж какого-нибудь крупного звездолета, застрявшего на нашей орбите где-то в конце сороковых. Мы же, на данной базе, держим в состоянии, можно сказать, сна всего сто семьдесят восемь человек.

— У меня есть предложение, — сказал Свят решительно, чувствуя себя героем какого-то американского кино, где обычно говорили подобные фразы. — Вы разбудите этих людей так скоро, как это возможно технически, и доставите всех их, вместе с нами, наверх.

— В вашем волшебном лифте, — добавила Настя.

Олег покачал головой:

— Нет.

— Или только наших родителей, — сказала Настя как можно ласковее, а Свят сунул руку за пазуху.

— Даже и не думайте об этом, — сказал Олег, будто тоже из кино. — Неужели вы не понимаете, что не сможете не только выстрелить, ни и просто достать пистолет?