Шахнаме. Том 1

Зохак, покидая свой царственный дом,
Вельможе, что был ему верным рабом,
Престол, и венец, и казну оставлял,
И тот, полон рвения, всем управлял.
А звали того казначея Кондров[114],
Тирану служить неизменно готов,
Вступил управитель в дворцовый покой,
²⁰⁵⁰ И видит, дивясь: венценосец другой
На царском престоле спокойно сидит:
Ты скажешь — над тополем месяц блестит.
И справа — подобная пальме Шехрназ,
А слева — светлее луны — Эрневаз.
Доспехи воителей всюду звенят,
И царские слуги все входы хранят.
Не дрогнул Кондров, не спросил ни о чем,
Пришел и склонился пред новым царем.
Восславил великого, так говоря:
²⁰⁶⁰ «Земля да пребудет под властью царя!
Весь мир озари благодатью своей!
Достоин ты званья владыки царей.
Семи странам света ты станешь главой,
До туч вознесешься ты гордой главой».
К престолу владыка его подозвал,
Про все, что свершилось, ему рассказал.
Затем повеленье услышал Кондров:
«Готовь все достойное царских пиров.
Зови музыкантов, вели принести
²⁰⁷⁰ Все яства, какие у знатных в чести.
Потом на роскошный мой пир созовешь
Достойных со мной веселиться вельмож,
Всех знатных, кого почитают в стране.
Победу отпраздновать надобно мне».
Кондров, это слово услышав, тотчас
Исполнил царя молодого приказ.
Доставил и сазы, и вина, и снедь,
И тех, кто достоин у трона сидеть.
За чашей всю ночь просидел Феридун,
²⁰⁸⁰ По-царски пируя под пение струн.
Лишь утро ночной разорвало покров,
Царя молодого покинул Кондров.
Вскочил он в седло и, усердно гоня,
К Зохаку помчал вихревого коня.
До царского стана Кондров доскакал
И слово такое Зохаку сказал:
«Властитель наш, превозносимый везде!
Померкнуть твоей не пришлось бы звезде!
Примчались три брата в престольный твой град,
²⁰⁹⁰ И главным из них самый младший был брат.
Лик царственный, стан точно тополя ствол;
Бойцов за собою тот юноша вел.
Он возрастом младше, величьем видней
Средь тех родовитых, великих вождей.
Сжав палицу-гору, сияя как луч,
Скакал он пред войском, удал и могуч;
Ворвался верхом в твой державный чертог;
Два витязя с ним преступили порог.
Воссел на престол и надел твой венец,
²¹⁰⁰ И хитрые чары разрушил вконец.
Воителей всех меднолатых твоих,
Которых застал он в палатах твоих,
На камни свергал он с высоких зубцов,
Кровь алую смешивал с мозгом бойцов».
«То — гость мой, быть может? — промолвил Зохак, —
А гости, как ведомо, — радости знак».
На это Кондрова ответ был: «Увы!
Владелец невиданной той булавы
Сегодня — всевластный хозяин дворца;
²¹¹⁰ Он стер твое имя с кольца и венца,
Законам его подчинился твой край.
Коль гостем считаешь такого, считай!»
Промолвил Зохак: «Что в унынье ты впал!
Гость наглый — к добру, иль о том не слыхал?»
«Да, слышал, — ответил Кондров, — а теперь
Послушай меня — и в несчастье поверь:
Тот витязь, — коль гостем пришел он в твой дом, —
Что делает в спальном покое твоем?
И сестры державца Джемшида зачем —
²¹²⁰ Помощницы ныне делам его всем?
Одной он рукою ласкает Шехрназ,
Другой — привлекает к себе Эрневаз.
Ты б ночью не то еще видел сквозь тьму;
Ведь мускус подушкою служит ему.
А мускус тот — кудри красавиц твоих.
Давно ли ты сердце покоил меж них?»
Тут царь носорогом свирепым взревел
И, смерть призывая, свой проклял удел.
Посыпалась тут на Кондрова хула,
²¹³⁰ Хоть не был злосчастный причиною зла.
Воскликнул Зохак, ярым гневом палим, —
Доверенным больше не будешь моим!»
Промолвил в ответ ему верный ключарь:
«Увы, опасаюсь я, мой государь,
Что сам ты лишишься венца и казны, —
Как вверишь тогда мне кормило страны?
Как сможешь поставить главою делам
Меня, коль с державой расстанешься сам?
Из царства, как волос из теста, пойми,
²¹⁴⁰ Ты выброшен: меры к спасенью прими.
Не медля, своей озаботься судьбой;
Вовек не случалось такого с тобой».