Шах и мат

В ответ на молниеносный, полный сомнения взгляд Кхутайбы Максим лишь глуповато улыбнулся и, искоса продолжая наблюдать за действиями врага, продолжал разговаривать с несуществующим абонентом:

— Все! — отрезал он грубо. — Я перезвоню! — Затем Максим изобразил судорожный вздох и повторил, громко и четко: — Перезвоню!

Кхутайба уже вытер руки бумажным полотенцем и теперь выходил из туалетной комнаты, как вдруг Максим Доментьев, якобы выключив телефон и собираясь убрать обратно в задний карман джинсов, в зеркале краем глаза заметил в руках чеченца нацеленный на него пистолет.

«Узнал!»

Инстинктивно уйдя вправо, Максим швырнул в Кхутйбу телефон, от которого тот закрылся свободной рукой, чем подарил Доментьеву секунды, спасшие жизнь. Не раздумывая, Максим бросился на противника, перехватив руку, в которой Оздамиров держал пистолет — прозвучал выстрел, выбивший из потолка кусок белой штукатурки; второй рукой Доментьев обхватил Кхутайбу за пояс и со всей силы толкнул вперед. Вылетев в зал, оба грузно повалились на пол, сбив попавшийся на пути столик. От удара головой о столешницу в глазах у Максима заиграли блики, а в ушах раздался оглушительный звон. Неприятно ныла правая рука, на которую при падении рухнул Кхутайба.

Дезориентированный и действующий инстинктивно, подстегнутый всплеском адреналина, Максим попытался встать, но снова грохнулся на пол, споткнувшись о ножки сломанного стола. Боль пронзила его тело, рука и голова заныли еще сильнее.

Кхутайба, сгруппировавшись, упал на Максима, поэтому отделался легким ушибом колена. Моментально вскочив, он осмотрелся в поисках выпавшего пистолета, но в суматохе не увидел его.

— Шакал! — зло прорычал Кхутайба и хорошенько пнул Максима в живот, понимая, что бессмысленно тратить время на поиски оружия.

Доментьев издал глухой стон и скорчился от пронзившей его дикой боли. Казалось, что внутренности перетряхнуло, как острова Японии после землетрясения, а желудок неприятно скрутило.

Следующий удар пришелся в лицо. Жутко клацнули зубы, несколько оказались выбитыми, но какие, Максим не знал. Кажется, передние. Во рту чувствовался солоновато-горький привкус, и кровь, перемешанная со слюной, тоненькой струйкой потекла по уголкам рта.

После третьего удара, Доментьев потерял сознание.

Вырубив Максима, Кхутайба кинулся на кухню, намереваясь уйти через черный ход, однако, толкнув плечом дверь, с удивлением обнаружил, что она не поддается. Быстро сообразив, что дверь открывается «на себя», он резко ее дернул и получил сильный удар кулаком в лицо. Опешив от неожиданности, он попятился, прикрывая рукой сломанный нос.

Кхутайба быстро осмотрелся: бежать было уже бессмысленно. Из кухни было два выхода: один вел в зал, который оцепила группа оперативников ФСБ, второй — на улицу, и он был блокирован. Ловушка захлопнулась. Сотрудник ФСБ, с которым он сцепился в туалете, отнял минуты, за которые он мог уйти. Проклиная себя за потерю бдительности, горячий нрав и проявленную неосмотрительность, Кхутайба покорно встал на колени и заложил руки за голову.

Секундой спустя в глазах потемнело, и Кхутайба рухнул без сознания на холодный кафельный пол кухни ресторана «Улей».

Командир группы захвата бросил недовольный взгляд на сотрудника, вырубившего Кхутайбу, сдавшегося без сопротивления, на что тот, пожав плечами, сказал:

— За ребят.

* * *

Тело ужасно ныло, на лице болел каждый мускул. Максим провел языком вдоль десен: парочка зубов отсутствовала, а вместо них ощущались неприятные провалы. Основываясь на внутренних ощущениях, Доментьев заключил, что он больше похож на «овощ», чем на человека, да и выглядел не лучше, чем себя чувствовал. Радовало только то, что он жив, а значит, Кхутайба или убит, или задержан.

Максим попробовал открыть глаза. Правый не поддавался. Левым он еще мог смотреть сквозь узкую щелоку меж век.

«Все же лучше, чем ничего», — грустно подумал он и с досады вздохнул.

— Очнулся?

Доментьев услышал голос боевого товарища Эдика, настоящего имени которого так до сих пор и не знал.

— Кажется, — еле шевеля губами, тихо ответил Максим.

Эдик улыбнулся:

— Не теряем чувство юмора.

— Какое уж там… — Доментьев тоже попробовал улыбнуться, но не смог.

— Как ты? — после секундной паузы спросил Эдик, понимая всю абсурдность вопроса.

— Как видишь — лучше всех!

— Кхутайба, — начал Эдик, — после того как уделал тебя, попытался уйти через служебный вход на кухне: не получилось. Сработали «альфонсы». Если тебе от этого будет легче, то перед тем, как взять, его вырубили, — закончил он. — Так что по зубам вы сравнялись.

Максим едва заметно кивнул.

Сейчас, погруженный в собственные мысли, он думал, что арест и законный суд — это не тот исход, который можно назвать справедливым для Кхутайбы за все злодеяния, которые он совершил. Этого человека должна забрать смерть, а имя его должно быть навсегда забыто.

Глава: в шаге судьбы