Шах и Мат

Шаген мысленно усмехнулся. Он знал, что в жизни Энжи временно фигурировал некий Марко, но и представить не мог, что это тот самый Феррагамо. Когда прояснились некоторые детали их отношений, он договорился с магнатом о встрече в Ницце. Перед глазами все еще стоял эпизод обрушения гримерки на Анну, а следом ее мокрое от слез лицо. Желание отшлепать подопечную к моменту прилета поутихло, с ней без особых проблем разберется Марко и так будет лучше всего, — решил Шах.

Но Энжи не оказалось в доме, ее не было у друзей и проверенных соглядатаев. А зная методы слежения привычные для Шагена, она в комнате оставила клатч, телефон, подаренные им серьги, кольцо и даже любимые часы, преподнесенные Шагеном на двадцати двухлетие, а затем скрылась через задний двор, не попав в зону видимости камер. Обзвонив знакомых среди ночи, и ничего не узнав, он обратился за помощью к Анне.

Сонная, уставшая, помятая она выглядела так беззащитно и хорошо, что он еле сдержался и не обнял. Он не видел ее четыре дня и самым непостижимым образом соскучился и не хотел никуда идти. А тут еще Энжи и ее поиски…

Шах с досадой сжал кулаки.

Они ее нашли, конечно, в клубе, конечно среди парней, как это она уже проделала в третий раз после смерти сестры. Ему не составило труда уговорить ее спуститься вниз и вернуться домой. И вот тут он увидел, как Анна решилась показать свой внутренний огонь. То, что происходило внизу на танцплощадке, не шло ни в какое сравнение с танцами на пляже. Ступая мягко и легко, она волной перетекала из одного па в другое, словно жизнь. В такт музыке ее движения то скользящие медлительные, то резкие и агрессивные сливались в единый танец и толпа расступилась.

Анна взглянула на балкон.

Шаген вовремя отвел глаза, переключившись на парня, что отстаивал свободу Энжи. Хватило пары слов, чтобы тот отступил и не пытался загородить девушку грудью. А в это время, Анна обошла опустевший круг, как тореадор, вызывая партнера на битву. И навстречу ей вышли — быки. Сразу двое, один из профессиональной подтанцовки второй ушлый герой любовник, каких тут околачивается не один десяток.

И что делает Анна? Выбирает его…

А что делаю я? Задался мужчина вопросом, и честно ответил — злюсь. Этому касаться ее можно, мне нельзя! Желание справедливости возобладало. Попросив старого знакомого об услуге, он указал на танцпол. Тот понял, кивнул. Жак не умеет работать без пафоса, — со вздохом подумал Шаген, — и всего-то попросил свет вырубить на двадцать секунд, а вышло на весь медляк. И кто тут романтик, я или он?

Воспоминания чередой прошли перед глазами: мягкие изгибы женского тела, ошеломленное и удивленное лицо Анны, ее сообщение о хорошем партнере и ее греющие душу воспоминания, что сохранились о нем еще с тех давних пор.

А что оказалось в конце?

Танцевал с ней не он, а какой-то там Ник! Неужели трудно было догадаться? Или хотя бы по ощущениям на коже запомнить, кто есть кто?

Он осуждающе взглянул на причину тяжелых дум и заметил ее неловкое движение. Сидя на пальме высоко над песком, Анна наверняка замерзла, хочет слезть, но боится стряхнуть остальных. — Понял он и приблизился к группе.

* * *

Мы сидели на пляже, оккупировав вырванную с корнем пальму. Кто-то из местных вдали играл на гитаре, и звуки романтической баллады доносились сюда к нам. Шашлык у Дмитрича получился великолепный, разговоры задушевными, а вечер почти теплым. Настена и Рыжик грелись у огня, Ольгу укутал в плед Глеб, Сирафимовна и Дмитрич пошли разбираться кто в семье главный, а я, умостившись на узком и высоко расположенном месте пальмы, начала подумывать, как бы с нее красиво слезть. В шортах, достигающих середины бедра, тонкой майке на бретельках, сидя на собственной куртке вот уже минут пять поясницей и не только, чувствую холодное дыхание моря.

Внутренний критик, напомнил о предостерегающих словах Шаха, но вскоре тоже замерз и замолк. На третьей попытке сползти, так чтобы не стряхнуть с дерева остальных отдыхающих, я почувствовала наглые лапищи, накрывшие мою подмерзающую точку. Вздрогнула и чуть не свалилась. Напугавший меня не дал рухнуть вниз, удержав за поясницу. В этих ручках я узнала что-то знакомое, оборачиваюсь, а это Шах:

— Вы всегда так реагируете?

— А вы ко всем так лезете? — все еще не придя в себя, спросила я.

— Нужно подумать. Держитесь. — Он сместил руки в первоначальное положение.

— Что вы делаете?!

— Пытаюсь вас спустить вниз? Вы ведь этого хотите в последние пять минут?

— Да, то есть нет! И…! Расположение ваших рук этому действию не соответствует.

— Анна, вы ходите, чтобы удобно было только вам или ближние так же могут…

— Что могут? Ближние вообще много чего себе позволяют, но это не значит, что все удобства должны выступать за мой счет.

— В смысле?

— Неприлично, хватать девушку за… за ягод-ки…

— Повторите.

— Ну, то есть… — я увидела, как на нас с интересом начинают посматривать.

— Вы это «ягодками» называете. — С наглым взором на лице он сжал мои округлости, продолжая стоять позади.

— Ягодицы мои! Как хочу, так и называю. — Я отлепила его руки и, чуть было не свалилась.