Шах и Мат

Она лежала рядом, наслаждаясь спокойствием и негой, и мужские руки мягко скользили по ее телу, выписывая неведомые узоры. Он не спросил, почему она не сбежала и из-под покровительства раньше не ушла. Не пытался достучаться, с вариантами различных возможностей, что ей в прошлом якобы представились. Он слушал, не перебивая то, что она была согласна рассказать.

— Хочешь к маме? — вдруг спросил, нежно поцеловав носик Людмилы.

— Хочу и не могу.

— Пояснишь?

— Видишь мое лицо? Она меня не узнает… — сдерживая боль в голосе, Людмила сильнее прижалась к нему. — Это мое третье лицо. С меня стерли прошлое.

— А что осталось?

— Г..глаза и волосы. — Даже произнося эти простые слова, она вздрогнула.

— Милая, он приподнял ее голову за подбородок. — Лицо не главное, она узнает тебя.

— По-почему?

— Ты осталась прежней, ведь так? — медленно кивнула. — Она узнает тебя. — Пообещал Ванечка и назидательным тоном добавил. — И чем раньше ты поедешь, тем лучше будет. Собирайся завтра утром.

— Не могу. — Она резко села и натянула простынь на обнаженную грудь. — У меня с ним свои счеты, хочу возместить.

— У тебя будут проблемы. — Теплое дыхание овеяло плечи девушки.

— У меня они всегда были.

— Хочешь, чтобы он опять тебя приблизил? — Ваня резко прижал ее к себе, и крепко обнял. — Или подложил под кого считает нужным?

— Нет!

— Тогда ты едешь к матери.

— Не могу… — обернулась, вглядываясь в его глаза. — Я только сейчас нашла лазейку в их договорах. Когда Роман придет в себя можно, из бизнеса одним пинком выбросить Акчурина.

— А Романа? — плотоядно улыбнулся он, целуя маленькое ушко.

— Мне их дело не нужно…

— Мне тоже…, хотел сделать посмертный подарок. — Его губы переместились ниже.

— Ваня… не нужно. Клиническая смерть у Шевченко уже была… Не… — Людмила оборвала себя не договорив. — Пусть дышит.

— В таком случае ты остаешься рядом с Акчуриным. — Он откинулся на подушки и несколько минут думал, не прерывая повисшего молчания. Потерявшая его тепло девушка обернулась, нависла сверху, поглаживая пальчиками по бокам, затем прижалась к мощной груди. Еще через несколько минут, перехватив ее блуждающие пальчики, Ванечка поцеловал кисть и подтянул Людмилу выше. Вглядываясь в бездонные синие глаза, он улыбнулся:

— Я знаю, как тебя обезопасить.

— Как?

— Узнаешь. Чуть позже. Только одно условие, — он нежно поцеловал ее, — если он спросит, пользовались ли вы с Ромой презервативами, ответишь — нет.

— Но…

— Я видел то, что видел. — Вновь поцеловал ее кисть. — Ты ответишь — нет.

— Хорошо, — дала слово Людмила, приникая к нему поцелуем. — Хорошо…

И вот уже более часа она, стараясь не думать о предстоящем, воспроизводила в памяти моменты прошлого вечера. Улыбалась, и про себя напевала что-то незамысловатое о любви.

Было уже шесть вечера, а Акчурин все еще не вызывал к себе. Приехавшие Колодецкий Борис и Ростапович Олег около часа сидели в его кабинете. Подобные посиделки они устраивали от силы, раз или два раза в месяц и в развлекательную программу обязательно включались девочки. Людмила знала об этом и была уверена, что Алексей последует с верными помощниками и не тронет ее.

Когда мужчины вышли в коридор без Акчурина, холодок прошелся по ее спине.

Он не уезжает. Остался в кабинете. И минуты потекли медленно, сердце разрывающее стуком тишину и голову, билось где-то в горле, холодный пот проступил на лбу, и ожидание вызова стало невыносимым. Звонка по внутренней связи долго ждать не пришлось. Всего лишь пять минут показавшиеся вечностью.

Нажав на кнопку дрожащей рукой, она ответила. Да, она не забыла. Да, она рада. И да, она уже идет.

* * *

Открыв дверь в затемненную обитель покровителя, Людмила остановилась на пороге. После ярко освещенного коридора увидеть Акчурина в темноте не представлялось возможным. К тому же она знает, что он любит разглядывать женские ножки подсвеченные сзади.

— Не торопись, — послышалось из темноты, — постой там еще немного.

Через минуту он добавил:

— А теперь мягко присядь… — она повиновалась. Подняв руки к волосам и скользя бедрами из стороны в сторону, мягко опустилась на корточки.

Увидеть, как секретарша одного партнера вытанцовывает перед другим, не мог никто. В опустевшем офисе наступила глухая тишина, и только этажом ниже кто-то все еще работал. Хлопали двери, звенел телефон.

— Прогнись кошечкой.

Опустив руки на пол, Людмила выполнила и это. Затем скользнув ножкой, мягко захлопнула дверь. Безликий урод, как его теперь называла Люда, включил свет на столе, обозначив свое местоположение.

— Иди ко мне.

Людмила плавно поднялась и медленно подошла к нему. Каждый шаг давался с трудом, все отчетливее в голове звенела старая поговорка: «Риж полу и тикай!». Он был выпившим. Запах дорогого алкоголя витал в помещении, смешиваясь с запахом кожи кресел и дерева стенных шкафов, под ногами хрустели стеклянные осколки.

— Сядь здесь.

Акчурин похлопал по колену, и взявшись за рубашку начал расстегивать пуговицы. Людмила повиновалась. Рука благодетеля лениво и в то же время властно легла на ее колено.