Между кораблями расстояние метров в сорок. Тишина и там, и там, но плыть нужно вдвойне осторожно. Диверсантка отдышалась только под кормой «нужной» дахабьи. Наверху вполголоса разговаривали, но подслушивать бесполезно – кроме упоминаний Всевышнего, ничего не понять, а упоминать мы и сами умеем. Что-то спокойно сидят, хотя должны бы уж и лодку заметить. Зоркость дозорных оказалась крайне неудовлетворительной – пока лодку заметили, диверсантка уже начала замерзать. Под кормой оказалось довольно скучно, веревку поудобнее удалось присмотреть сразу: с кормы их свисало порядком, закралась даже мысль о ловушке. Вот так схватишься, а тебе на голову ведро с боевыми нечистотами – бац! Хотя вряд ли, нечистоты они разом за борт отправляют. Давно стоит здесь эта мини-эскадра, что ли? Загадили бухточку.
Приближающуюся лодку, наконец, окликнули. Завязалась беседа, похоже, увлекательная, с хохотками и шуточками. Бытует мнение, что арабские мужчины вежливо и уважительно относятся к женщинам. Истинная правда, именно так и относятся, только не везде, не всегда, и не ко всем.
Диверсантка проверила, как выходит из набухших ножен ятаган, ухватилась за избранную веревку – дать нагрузку понемногу, наверняка, они свое корыто как вторую кожу чувствуют, могут уловить напряжение и шорох. Высунутые из воды собственные руки произвели на девушку крайне негативное впечатление. Вот тебе и боевой грим с фирменной гарантией. Нет, чернота на руках осталась, но местами поблекла и под ней светилась белая кожа. Прямо на удивление белая, вроде и загар сошел. Экий тритонистый вид. Фиг с ним, пусть матросикам страшнее будет…
Голос Анис слышался уже ближе. Пора!
Вода порядком надоела и на борт диверсантка вползла с большим воодушевлением. Мышцы еще не застыли, да и предвкушение в крови играло, – все в самый раз. Только лишних речников лучше не валить. Рейс-капитан и этот… как его… муста-мель пригодятся…
Сухо, тепло, спины… много… а там даже и в кольчугах. И зачем им кольчуги, не тот век, господа беи. Ятаган плавно покинул мокрые ножны, но под конец причмокнул, гурман этакий. Ближайший моряк обернулся – на морде задержалась ухмылка. Пришлось бить сразу. Диверсантка коротко и обдуманно всадила клинок под мышку чуткому человеку, зажала рот. Опуская на палубу, машинально прихватила длинный нож из-за пояса почти-мертвеца.
Кольчужники… их первым делом. Девушка на цыпочках (еще не хватало чтоб мокрые пятки зачвякали) сместилась к средней мачте. Четверо… многовато. Но явные воители: одеты пышно, оружием увешаны, вот один моряка в сторону отпихнул – «не мешай смотреть, быдло плоскодонное!». Диверсантка исходя исключительно из принципов защиты прав человека начала с этого аристократического хама. Клинок ятагана прошел по горлу – брызнуло в стороны, всхлип безуспешной попытки судорожного вдоха показался оглушительным. С изумлением обернулись все окружающие. «Тут начался галдеж и лай»... Защищенных броней пришлось резать по лицам – диверсантка изуродовала двоих, лишь потом заорала, глуша стоны и вой:
— Сарынь на кичку!
За бортом вспыхнул свет, застрочил автомат. Ну, то на носу, там свои игры, а здесь… На диво толстобрюхий бронированный вояка выхватил из-за кушака пистолет – ганфайтер, что ли?! Неизвестно как справился бы ятаган с кольцами кольчуги, но руки укорачивал он охотно. Увесисто бухнулась на палубу кисть с пистолетом (это упражнение мы уже наработали), агрессорша отпрыгнула за мачту – вовремя – с носа какой-то бородатый тип целился из пистолета. Вот дурные привычки. Но, шалишь, еще не вечер. Девушка нырнула за спину остолбеневшего моряка. Пистолетчик бабахнул – попал в руку человеку-столбу. Тот завизжал неистово, заглушая вопли остальных.
Сейчас орали много и невпопад, паники изрядно добавлял автомат – выдавал короткие серии, весьма давящие на нервы. Диверсантка свалила на палубу двоих, ударом рукояти ятагана сломала запястье умнику, вздумавшему схватиться за топорик. Остальные, завывая ломанулись на нос. Практически обнаженное черно-белое чудовище гнало их пинками, угрожало клинком. Кто здесь рейс, кто мустамель, кто палубная команда – разбирать недосуг.
Ятаган снес голову тугодуму, не решающемуся немедля расстаться с длинным ружьем. Остальные оказались лежащими и сидящими на носу – автоматная очередь осыпала щепками планширя головы скорчившихся моряков, дабы вскочить не возникло и мысли.
— Франция и Наполионэ! – провозгласила диверсантка, манерно крутя ятаганом. – Плен, работа, повышенное жалование. Тьфу, мля, не понимаете?
Она показала на трехцветную кокарду Республики, прикрепленную к оливковым хлопчатобумажным плавкам.
Тут плененные осознали, что перед ними дама. Но не поверили. И правильно. Пусть ноги, грудь и талия, но ведь окрас и практически отсутствующие волосы…
— Ай, ифритка! – взвизгнул один из речных тружеников.