Шакалы пустыни

Внутренняя площадка не столь уж обширных руин храма представляла неправильный прямоугольник. Неправильным из-за того, что давно рухнувший свод и колонны образовывали порядочный завал — ночью с него палили стрелки легкопехотной и камни еще слегка пованивали порохом. С противоположной стороны перекрытия свода частично уцелели, образуя некоторую тень, бывшую бы вполне прохладной-манящей, если бы под ней так не нагадили. С остальных сторон периметр ограничивали завалы, среди них кое-где еще угадывались устоявшие блоки кладки, но в целом стены превратились в хаотичный бруствер, за которым не особо удобно укрываться, но на котором удобно ноги ломать. По останкам ступеней и уменьшающемуся завалу угадывался былой вход в храм: там было поровнее, можно без проблем выйти и полюбоваться панорамой реки. Что Катрин и захотелось немедленно сделать. В конце концов, недоучкам-археологам не дано постичь всей прелести процесса сложнейшей таксо-синхронизации. Когда Катрин училась, о таких изысках в университетских кругах даже слухов не ходило, экспериментировать пытались попроще, да и то чуть не передохли всем курсом.

Отставная студентка обнаружила, что ненавязчиво отступает к выходу из многообещающей руины. После бурной ночи Катрин так и осталась в боевых багряно-вишневых шальварах, но поскольку у научного руководства и так нашлась уйма поводов повопить на обще-критические темы, на форме одежды уже не заострялись. Двигаться в высохших шальварах было куда как удобнее, но выйти «глянуть на реку» мешал доктор «Крест». Коновал расселся в проходе выхода и заинтересованно наблюдал за исследовательским процессом. Мелькнула соблазнительная мысль пнуть подлого врачевателя сапогом (и неоднократно), но момент торжества новаторского научного метода — это вам не шутки, фанатичная де Монтозан даже пустяковый скандальчик в такой момент не забудет, не простит. Пришлось присесть на камень — Катрин выбрала обломок стены повыше.

— А где Дикси?! — спохватилась профессор, оканчивая юстировку аппаратуры. — Собачьи обонятельные рецепторы входят в дополнительный комплекс рекомендуемых мной естественных анализаторов, и я требую…

— Собачка только что была тут, — обеспокоился ассистент.

— Я поищу нашу красавицу, — охотно поднялась Катрин, но дурацкая крысо-собака сама появилась у входа. Опасливо выпучила глазенки, кротко скульнула — вид откровенно вороватый, не иначе местного зачумленного хомяка изловила и схарчила.

— Иди ко мне, моя прелесть! — засюсюкала де Монтозан, мало-элегантно задирая свободную юбку и нашаривая в кармане бриджей собачью конфетку-витаминку.

Дикси выразила вялый энтузиазм — конфета ее не очень прельщала, но нарываться на гнев научного руководителя наученная горьким опытом крысо-собака тоже не жаждала. Вообще-то речное путешествие благотворно и оздоравливающе повлияло на несчастливое животное: шныряла Дикси гораздо бодрее, сопли у нее не текли, острая харька отныне выглядела не только грызунье-отталкивающей, но и приобрела определенное выражение хищноватой крысиной сообразительности. Тощий экстерьер уже сложно было назвать изнеженно-изнеможенным — появились некие жилы и намеки на сушеную, но мускулатуру. То ли египетский воздух пошел твари на пользу, то ли безнадзорность, неупорядоченное питание и регулярное выгрызание арбузных корок повлияло. «Милым животным» назвать Дикси нельзя было при всем желании, но этакий… экспедиционно-полевой видок у собаченции проявился. Даже отвратительные завитые усы повыпали, вместо них отрастало что-то погуще, повнушительнее, в турецком духе.

На ошейник опасливо зыркающей собачке закрепили очередной датчик, «Латино» объявил, что все готово, профессор скомандовала «начинаем!». Все принялись смотреть на экран ноутбука, по которому поползли непонятные, но эффектные диаграммы. На Катрин сие научное колдовство произвело сугубо отрицательное впечатление — помнится, у доктора Рудера[4] все начиналось куда проще, а потом… Впрочем, оснащенная датчиком Дикси научный процесс игнорировала, присеменила к девушке и принялась обнюхивать верховые сапоги. Левая собачья бровь подергивалась и розовато-седые волоски многозначительно вздрагивали.

— Чует запах битв и боевых жеребцов, — вполголоса отметил Вейль.

Как шеф оказался рядом, Катрин не заметила — видимо, потянуло чуткого сонного человека тоже поближе к выходу.

— Конский пот, он ядреный, — согласилась девушка. — Может, выйдем, подышим речным ветерком? В науке мы все равно ничего не понимаем.

— Это кто там сейчас выйдет?! — возмутилась, проявляя чудеса чуткости слуха, профессор де Монтозан. — В такой момент?! Вейль, не забывайте, вы входите в число акционеров, и обязаны засвидетельствовать результат опыта. Катарина, придержите собачку — она может испугаться. И все смотрим сюда!