Шакалы пустыни

…Дергала копытами, пыталась поднять голову лошадь с простреленной шеей. В остальном — тишина. В смысле, за пирамидами у реки продолжалась пальба, но сраженье явно сместилось к берегу. Темнота густела, самое время шакалить.

Два человека лежали практически рядом: позы неловкие: как рухнули, так и замерли. Судя по пышности одежд — турки или иные крутые граждане Востока. В сумраке лиц не видно, да Катрин и не пыталась приглядываться — одному джигиту пуля снесла половину черепа, слабенькая память болящей подсказывала, что такое мы уже видели, незачем повторяться.

Оглядываясь и прислушиваясь, мародерка обыскала тела: добычи было не то что мало, просто часть вещей была непонятна, другая — не особо нужна. Сабля, видимо дорогая, но такая изогнутая, что странно ее в руке держать. Кинжалы… это к месту, хотя ладонь рукоятям, обвитым серебряной проволокой, не радовалась. Монеты в широком поясе — надписей на монетках не рассмотреть, но судя по весу, золотые. Покойники не бедствовали. Молодцы, да примут боги вас в свои чертоги, или куда вы там так настойчиво метили. Пистолеты… Тут руки опять заколебались. Разум нервно подсказывал, что оружие хорошее, годное, особенно вот эта пара. Но… Это ж театральщина какая-то: кремни, курки с чеканкой, насечка, надписи витиеватые. Пороховница, пули, пыжи, еще что-то нужное и сугубо оружейное, вот только… Катрин подозревала, что теоретически знает, как это все работает, но руки уж точно ничего этакого не помнили. Вот шестопер — вполне понятный инструмент. Перстни… тоже ценность. Нужно поскорее здесь заканчивать и другие тела осмотреть. Мародерство — та еще лотерея…

Ага, не одна такая умная. Катрин выпустила мертвую, еще теплую, руку сбитого кавалериста. Чуть дальше от пирамиды над лежащим конскими и людскими телами возился кто-то еще. Трое, кажется. Вот опасливо покосились на конкурентку, попытались разглядеть. Катрин знала, что сейчас в темной одежде почти сливается со спустившейся ночью. Соперники, наоборот — в белом, вполне очевидные силуэты. Судя по одеянию, конкуренты из местных крестьян. «Феллахами» местные селяне называются, подсказала вновь заворочавшаяся память. Ладно, работают люди, труд малопочтенный, но что ж поделать, нищенствуем. Чего друг другу мешать, нервы изводить.

Пару пистолетов Катрин все же сунула в странную двойную кобуру — возьмем, не сообразим как стреляют, так хоть пугануть можно. Фляг у покойных не нашлось — должно быть у седла висели, унесли водицу перепуганные скакуны. Имело смысл заиметь жилет, ибо холодало. Катрин стянула с мертвеца обильно расшитый предмет мамлюкско-кавалерийского обмундирования — пестроват, ну да ладно.

Конкуренты меж тем работали шустро и уже сместились к цели, намеченной обеспамятевшей девушкой. Там два тела и лошадь упокоилась, есть надежды на флягу. Уступать местному крестьянству Катрин не собиралась — у туземцев с водой проблем, наверняка, поменьше. Решительно зашагала к телам. Феллахи осознали угрозу, глянули на шестопер в руке у высокой конкурентки, шакалью грызню затевать не стали, отвернули и, недобро оглядываясь, занялись изучением переметных сум на павшей лошади, что лежала подальше…

Занятие не вдохновляло. Память что-то этакое бубнила, Катрин понимала, что обыскивать трупы умеет, но процесс все равно оставался неприятен. И толку-то от него… Фляг нет, опять пистолеты — аж восемь штук…, ружья, вероятно хорошие и дорогие, но столь антикварно-сувенирного вида, что вообще непонятно, можно ли их в деле применять. Сабля… не иначе султанского статуса. Носить такую невозможно, продать — опасно, мигом заметут. Вот камешки из ножен повыковыривать разве что… Катрин в сердцах пихнула коллекционное оружие ногой, ощутимо ушибла большой палец. Что-то эти женские «топтушки» совсем как бумажные. Но с покойников снимать сапоги бессмысленно — размер явно не тот.

Катрин разгрузила пояса мертвецов (манера возить при себе столько наличных несколько удивляла, но не вызывала негодования), и пошла к лошади — седельные сумки выглядели многообещающе.

Лошадь было жалко — несчастное животное и в свой последний час тащило на себе изрядно поклажи, вот только сплошь все бесполезное. Хозяин покойной кобылки возил с собой целый походный гардероб, коллекцию курительных трубок и еще много чего. От вида трубок Катрин немедленно затошнило, курительные принадлежности пришлось отбросить. С одеждой, вытряхнутой из мешка, вышла неопределенность: все чистое, аккуратно сложенное, качественное. Гм, ручная работа. Покойник был большим модником. Хотя, скорее это лошадь кого-то из слуг — уж очень однообразна поклажа. Катрин встряхнула широкие шаровары — взять что ли пару?

За спиной послышались приглушенные бегущие шаги. Э, крестьянство, разочаровываете. Оно вам надо? Жадность — большой порок. Иной раз вообще непростительный…