— Доводилось слышать, что в науке главное: идея, полет мысли, четкое понимание процессов, — напомнил Вейль. — Бросьте, Камилла, напишите статью, изложите смелые версии, позже они, несомненно, подтвердятся, и слава вас найдет.
— Вейль, вы толстолобый баран и неуч! Какие подтверждения?! В наше время от захоронения ничего не осталось: пустые стены! От этой удивительной росписи на штукатурке и следов нет, одни криворукие автографы туристов конца XIX и начала XX веков там на голом камне. И полный запрет на исследования от этого тошнотворного Министерства по делам древностей. Послушайте, я категорически требую… — профессор посмотрела на лица окружающих и поправилась: — Ладно, я умоляю. Послушайте, мы можем сделать исключительное открытие! Эпохальное! Мы его практически сделали! Эта роспись, она же бесценна! Осталось спуститься и подтвердить.
— Спускайся, — сочувственно кивнула Катрин. — Можешь выволочь те горшки, ларец, да и сам саркофаг. Если он в шурф пролезет и вообще решит явить себя солнечному свету.
— Саркофаг — не надо, — поежилась профессор. — Но несколько мелких предметов… Ведь мы так никого не оскорбим, ведь правда? Это не для себя, это для науки! И главное — росписи! Ничего подобного мне не доводилось видеть. Будь я проклята, почему вы не захватили мой фотоаппарат?!
— Искали, но он исчез, — не моргнув глазом, сообщил шеф. — Полагаю, его судьбу не стоит обсуждать, как и судьбу останков нашего бесценного экспедиционного врача. Мне очень жаль, Камилла, но придется убираться. Здесь слишком опасно. Не будем притворяться — это все понимают и чувствуют.
— Но фотоаппарат… хотя бы его. Технику иного времени нельзя оставлять, вы должны понимать… — де Монтозан не закончила мысль, всхлипнула и с надеждой обратила взор на научного помощника. — Алекс, я знаю, ты понимаешь, ЧТО мы видели на стенах?!
— Понимаю. Но я просто не могу. Не могу! — парень очень искренне прижал ладонь к пропыленной груди. — Я не выдержу.
Судя по его лицу и правда — не выдержит. Хотя и будет сожалеть всю жизнь. Но тут до сердечного приступа недалеко, хлипка нынешняя молодежь.
Профессор взглянула на начальника охраны:
— Жак! Организуйте, черт бы вас побрал. Фотоаппарат не мог потеряться. Назовите любую цену! Снимки росписи воистину бесценны.
— Видите, вы и сами путаетесь. Человеческая жизнь — вот единственная истинная ценность, — довольно мрачно напомнил Вейль. — Мы и так понесли потери. Как выяснилось, вполне допустимые и даже полезные, но тем не менее. Никто не станет рисковать. В принципе, утром можно будет нанять полдюжины местных бездельников и повторить попытку. Может, кто-то из феллахов нырнет в эту дыру и даже вернется с добычей.
— Хорошо. Уезжайте. Я останусь ждать здесь, — профессор попыталась сурово и решительно подсунуть в костер щепку.
— Что за глупости? — проявил легкое раздражение шеф. — Если понадобиться, я вас в седло силой посажу. Катрин, ведите лошадей.
— Послушайте, Кольт, мне очень не хочется вас просить, — пробормотала профессор, глядя в золу не желающего возрождаться костра. — Прямо язык не поворачивается. Как это унизительно, прямо хоть обделайся. Но… Спуститесь за фотоаппаратом. Клянусь, сделайте это и освобождение у вас в кармане. Если понадобится, я сама за вас в тюрьму сяду.
— В тюрьме своих профессоров хватает, нужны вы там… Но дело не в этом. Мои предки считали, что с кладбища ничего нельзя забирать без особого разрешения. И мой личный опыт полностью подтверждает это несложное правило, — проворчала Катрин.
— Но это же смешно, какое глупейшее суеверие! — профессор вскинула возмущенный взгляд. — Что ж, тогда мне ничего не остается. Жизнь прожита напрасно!
Профессор де Монтозан несколько картинно, но достаточно быстро выхватила свой блестящий «кольт», попыталась вскинуть ствол к виску. Готовый к подобным фокусам Вейль легко перехватил дамскую кисть с оружием, Катрин прижала взводящийся курок, револьвер мгновенно выкрутили из длани бескомпромиссной мученицы науки.
— Ай, палец! — взвыла профессор.
— Катрин, ведите лошадей, — приказал Вейль, пряча красивую и уже вряд ли стреляющую машинку в карман.
— Уже веду, — сказала Катрин, не спеша выпрямляться и вглядываясь в наливающиеся слезами профессорские глаза.
Не показалось.
С крайне дурными мыслями Катрин пошла к лошадям, дремавшим в порядочно разросшейся тени. Сама архе-зэка прихватить зеркальце на археологическую вылазку не додумалась, но полагала, что знает, где найти этот небесполезный предмет обихода. Точно, зеркальце в милой кожаной обложке легко отыскалось в сумке Алекса.
Катрин посмотрела на себя и беззвучно выругалась. Физиономия загорелая, похудевшая, нос собирается слегка облупиться, но это фиг с ним…