Шаги в темноте

– Где это… А! Вот… Затлерс Арвид Янович, 11 февраля 1892 г.р., уроженец г. Тарту, прописан в Ленинграде, 2-я линия Васильевского острова, дом 9, кв. 15. Кличка – «Франт». Последняя информация – в октябре 1935 г. был передан из СИЗО г. Ачинск в УНКВД по Западно-Сибирскому краю по личному указанию начальника УНКВД Западно-Сибирского края комиссара внутренних дел 3 ранга Каруцкого В.А. Про тебя написано?

– Была у меня такая ксива – не отрицаю, – согласился Гальченко. – Однако ж про это распоряжение да ещё от такой шишки впервые слышу. Да и до НКВД я не доехал – сбег еще из ментовки[9]. Куда и зачем меня оттуда везти собирались – про то у ментов надо спрашивать. Мне никто не докладал…

– Ха! А блокнот это чей?! – потряс им в воздухе вор. – У мента и добыт… Скажешь, что не про тебя писано?!

* * *

На тихой улице, где располагалась конспиративная квартира, обычно было немноголюдно. Слегка оживлялась она поутру, когда её обитатели спешили на службу, да вечером – когда они возвращались домой. Однако сейчас до окончания рабочего дня было ещё около двух часов, и на улице было пусто. Поэтому появившиеся три человека бросились в глаза наблюдателям тотчас же. Приникнув к биноклю, один из них внимательно присмотрелся к идущим по улице.

– Не местные…

Троица неторопливо прошлась мимо опекаемого дома, бросив на него мимолётный взгляд. Оперативник опустил было бинокль.

– Мимо… Стоп! Возвращаются!

Второй наблюдателm сделал запись в журнале: «15.28 – трое неизвестных мужчин замечены около объекта».

А тем временем с задней стороны дома шевельнулись кусты, через забор перемахнули несколько человек и тотчас же разбежались по участку. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, они двинулись к дому.

Бзынь!

– Ты чего тут?! – прошипел главный.

– Да хрень какая-то под ногами натянута… зацепился…

– Смотри тут у меня! – пригрозил кулаком старший.

Когда за окном брякнула, потревоженная задетой бечёвкой, связка пустых консервных банок, Охотник кубарем скатился с кровати, выхватывая оружие.

– Тс-с-с! – поднёс к губам палец Драчун.

Он прижался к стене, держа наготове саперную лопатку.

– Чего там?

– В саду какие-то гости незваные… – ответил Математик, осторожно выглядывая из-за занавески. – Человек пять – самое малое.

– Вот как засобачат нам гранату в окно… – предположил Охотник.

– Не-а-а… с ножами они, – покачал головою бывший минометчик. – Резать идут. Ну, а ежели и кинут – то в погреб сигай, люк открыт уже.

У двери хмыкнул третий член группы.

– Марину предупредить надо! – вспомнил Дерягин, обернувшись в сторону комнаты, где жила девушка.

– Уже, – кивнул собеседник. – Она на чердаке..

– Так тихо?

– Босиком пробежала, прямо как котенок проскочил…

Скрипнула входная дверь, прошелестели по коридору осторожные шаги. Шевельнулась занавеска на двери в комнату. Сама дверь была открыта, и только плотная ткань мешала нападавшим видеть тех, кто по их предположению там должен был находиться.

На пороге появился невысокий парень в кепке. В правой руке тускло отблескивала металлом финка.

Рывок!

И урка, не успев ничего понять, полетел в комнату – под ноги к Охотнику.

Бумс!

Массивный табурет встретился с кепкой – и с тем, что под нею находилось.

Через порог переступил второй «визитёр» – и отправился вслед за первым, разве что чуток в сторону… Табуретки на него не сыскалось – далеко было за нею бежать, но и обыкновенный утюг оказался пригоден для такой цели. Разве что звук вышел в другой тональности…

А в комнату ломились прочие «посетители». Затрещала дверь в комнату Марины – туда тоже ввалились непрошеные гости. Отбросив занавеску, ломанулись сразу двое – и вот тут вступил в бой Драчун. Самое страшное оружие ближнего боя – топор. Во всяком случае, так принято считать. И так действительно считают многие. Но и лопатка, именуемая в народе саперной, в умелых руках тоже может творить страшные вещи. В чём тотчас же убедились вошедшие… Глухо хлопнули выстрелы из чердачного люка – и застыли на полу прочие нападающие, не повезло им на этот раз…

Гулявшая по улице троица напрасно ожидала, когда побегут к ним навстречу уцелевшие от поголовного истребления обитатели домика. Бандиты специально заняли позицию у забора, чтобы добивать убегающих. Похожую задачу имели и те, кто прижался к стенам дома со стороны сада. Они ожидали выпрыгивающих в окна.

Но оттуда никто не вышел.

Зато откуда-то сверху негромко хлопнул револьвер с глушителем – и один из ожидавших уткнулся лицом в землю.

– Атас! Валим отсюда!

Уличным бандитам повезло больше. Явной агрессии они не проявляли (обычные зеваки, чо), и потому в их сторону не прозвучал ни один выстрел. А вот убегавшим через сад повезло меньше – на пути к забору они потеряли ещё одного.

* * *

Франт поморщился.

– Чё-то ты, милок, пургу гонишь… Бумажка ментовская… и что? Сказано там, что я ссучился? Нет? Так фильтруй базар! Конкретно предъяву мне сделать хочешь – так и скажи!

– И скажу! – продолжал кипятиться Резвый. – Мутный ты! Не наш!

– Угу… – оглянулся Гальченко. – Ещё кто-то из уважаемых людей так думает?

Воры переглянулись.