Шаги по земле

В первый день у нас было два урока — достаточно разочаровавших меня, потому что учительница занималась с остальными детьми такими пустяками, от которых возникала скука. Зато понравился третий урок — воспитательный час, по сути, — урок этики. Наталья Дмитриевна рассказала о добре и зле, о вечном их поединке. Он все длится и длится, и ни одна из сторон не может победить. Почему же так получается? Потому что многие люди не знают о добре, и поступают плохо. А каждый плохой поступок усиливает зло, поэтому хорошие люди, кто хочет счастья себе, своим родным и своей стране, должны совершать добрые дела, чтобы зло не победило окончательно. А зло — это голод, разруха, война, и об этом нам могут рассказать наши родители.

— Мы будем помогать добру, без нас оно не пересилит зла, — говорила учительница. — Дети, что лучше: ломать или выращивать деревья?

Все хором отвечают: «Выращивать», но два человека кричат: «Ломать».

— Кто сказал: «Ломать», поднимите руки? — Поднимаются руки. — Почему ты так считаешь? — показывает Наталья Дмитриевна на одного ученика.

— Мы кормим козу ветками акации, — чуть не ревет Витя Пиклун, сообразив, что его коза приносит вред, а он ей потакает.

— А траву она ест?

— Да-а…

— Значит, вы должны собирать для нее траву, не лениться, — говорит Наталья Дмитриевна. — Или другое: ты видел, сколько по весне появляется акациевых всходов там, где они не нужны?

— Видел.

— Вот там их и берите для козы. Ты понял?

— Угу, — сопит Витя.

— А ты, Лида, почему считаешь, что надо ломать деревья?

— Так у нас на огороде ясеня растут, как бурьян. Вот мы их и срубаем.

И Наталья Дмитриевна начинает пояснять проблему более углубленно, перечисляя условия и ситуации, где от деревьев есть польза или вред. Для убедительности приводит пословицы о важности и трудности выращивания деревьев: «Деревья сажают предки, а их тенью пользуются потомки», «Не беречь поросли — не видать и дерева», «Кто дерево посадит, тот человеку — друг», «Сломать дерево — секунда, а вырастить — годы». А еще — апеллирует к народной традиции, где сказано однозначно: «Каждый человек должен посадить и вырастить хотя бы одно дерево».

В конце мы хором выучиваем четверостишье Михаила Лермонтова:

Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.

— Береза, дети, — символ России, святое дерево, — говорит Наталья Дмитриевна. — На юге ей жарко и у нас она растет неохотно. Зато мы знаем ее родственников — ольху и граба.

— А я знаю про ольху что-то хорошее, — шепчу я соседке по парте, имея в виду рассказы бабушки Саши о том, что ольховые прутья ломались при бичевании Христа и Он благословил это дерево.

Но меня останавливает окрик учительницы, и я тут же вспоминаю, что у нас на меже растет небольшой одинокий граб. А, так он — брат березы!

Вечером папа интересуется, как прошел первый школьный день. В доме идет подготовка к вечернему умыванию. Мама греет воду, папа устанавливает на табурете таз. Когда все готово, я поливаю папе на руки воду из кружки и докладываю о воспитательном часе. Умничаю: вот я помогаю папе умываться — ему это приятно, значит, это добро. Родители переглядываются и улыбаются.

На третий или четвертый день учительница сказала:

— Дети, в школе надлежит не только усваивать науки, но и учиться коллективной жизни. А значит, вы должны уметь работать на общее благо, выполнять общественные поручения. Сейчас мы совместно закрепим такие поручения за успевающими учениками. Кто согласен назначить старостой класса Половную Ангелину? — Инка была дочкой завуча, конечно, мы все проголосовали за нее, что согласны.

Затем поручения получили Людмила Букреева и Евгений Сохнин, — тоже учительские дети — и другие, у кого родители занимали начальственное положение. А мне, лучше всех успевающей в учебе, ничего не поручили. Это было несправедливо. Я подняла руку.

— И мне дайте общественное поручение, потому что я лучше всех знаю уроки, — смело сказала я.

Наталья Дмитриевна покраснела, густо, резко.

— А что ты умеешь делать? — спросила она.

— Все умею.

Она окинула меня оценивающим взглядом: курчавая, хорошо причесанная головка, опрятное платьице, чистенькая светлая девочка — и назначила меня санинструктором класса, следить за чистотой рук и внешним видом учеников. С тех пор я дважды в день, перед началом уроков и после большой перемены, проверяла руки у каждого заходящего в класс. Грязнуль и растреп не впускала, пока они не исправляли положение. Так длилось четыре года.

Но как ни странно, многие это забыли, зато на мое 60-летие с энтузиазмом говорили о событии, которое я по причине его тщеты старалась не воскрешать. Надеялась, что и другими оно забыто. Дело-то прошлое и в итоге пустое. Но оказалось, что это событие окрасило приятными тонами не только мою тайную, не разглашаемую память — одноклассники и друзья тоже помнили его как праздник, нечто прекрасное, чем и они могут гордиться.