Шаги по земле

Я быстро порешала то, что знала, и сосредоточилась на задаче об изменении длины стержня под действием осевой силы. То, что сила противодействия линейному растяжению вдоль оси прямо пропорциональна относительному увеличению длины, мне почему-то стало интуитивно понятно. Значит так: сила традиционно обозначается F, длина — l, тогда приращение длины будет Δl. Как в формуле учесть именно относительное увеличение, я знала еще с шестого класса. Понимала, что между длиной стержня и силой сопротивления должен быть какой-то коэффициент… Ага, вот тут говорится о каком-то коэффициенте упругости, значение которого равно (2,2×10↑⁵), видимо, это он и есть.

Я записала возникающую из этих рассуждений формулу и уже готовилась подставить в нее числовые значения для окончательных вычислений, когда меня толкнули в плечо и передали свернутый клочок бумаги. С досадой я оторвалась от решения, на котором так старательно сосредоточилась, прочитала записку…

К сожалению, у меня не сохранилась та записка, и ее точного содержания я не помню. Это было короткое признание в абсолютной и вечной любви — совсем не в тему, не то, чем я была занята. Оно меня выбило из колеи. Я перечитала записку еще раз, встряхнула головой, попыталась понять, сколько в ней шутки. Посмотрела на текст изучающе: отличный уверенный почерк, безукоризненная графика. Подпись: некто с последней парты.

Ну конечно, кто-то не справляется с задачами, махнул на все рукой, сидит и дурачится. Может, это не мне адресовано? Может, эта шутка просто передается по рядам для смеха? Переворачиваю клочок. Нет, это мне, адрес написан вполне однозначно: средний ряд, третья парта, девушке в вишневом платье. Ах, мое самое лучшее платье из шуршащей тафты, такое любимое!

Я оглянулась — все на последних партах сидели, уткнувшись в тетради. Кто же он? А, вот! Зарозовевшийся парнишка у окна, значит одиннадцатиклассник, поднял голову и посматривает прямо на меня, с тревогой. Светленький, ушастый, глаза большие, зеленоватые… чертами лица очень похож на Михаила Казакова. Необыкновенно волнуется. Я махнула ему рукой, стараясь вложить в жест максимум неопределенности — и узнала тебя, и оценила юмор, и молодец, ты мне тоже нравишься. В ответ он радостно закивал головой.

Саша Косожид из села Коммуна Ленина (так раньше называлась Новоалександровка), ученик выпускного класса. Это имя мне ни о чем не говорит. Домой мы возвращались вместе, одной электричкой, только Саше надо было ехать на пролет меньше.

Через несколько дней меня неожиданно вызвали к директору, прямо с уроков. В кабинете сидел директор (новый человек, я даже его фамилию не запомнила), наш классный руководитель Македон П. В. и учитель физики Кибальник В. А. (гнусный тип, который приставал к девочкам), за ними виднелся еще некто тоже мужского пола, от растерянности я не стала присматриваться.

— Мы пригласили вас, Николенко, чтобы похвалить, — сказал директор, — и сообщить радостную весть: вы заняли первое место среди десятиклассников на районной олимпиаде по физике и теперь поедете в область. Не подведешь нас там? — добавил он уже неофициальным тоном.

— Постараюсь.

— Смотри, областную олимпиаду организует кафедра общей физики университета, — сказал классный руководитель Петр Вакулович, — если тебя заметят, то это пригодится в будущем.

Я поблагодарила, спросила, можно ли мне идти.

— Нет, — отозвался Кибальник В. А. — Я хочу спросить… Нам прислали твою работу с олимпиады, я посмотрел ее… Тут вот задача на закон Гука.

— Да, — сказала я, припоминая этот закон, который до сих пор так и не удосужилась посмотреть в учебнике.

— Ты ее решила правильно.

— Ну…

— Хвалю, молодец. Ведь мы закон Гука еще не учили. Отстаем от программы по уважительным причинам, — пояснил он, адресуясь персонально директору. — Но она вот… все сделала правильно. Просто чудо какое-то!

— Не учили? — я растерялась, не зная, хорошо я поступила или плохо. — Ну, я просто подумала, что это и так понятно, — промямлила я, наконец с облегчением замечая улыбку директора.

И тут директор обернулся назад:

— Вот, видишь, Саша, какая у нас Люба. Она и нам нравится, — из-за его спины поднялся не кто иной, а сам мой недавний знакомый Саша Косожид, кивнул и одними губами поздоровался. — Приехал, понимаешь, — теперь уже мне говорил директор, — зашел ко мне, представился и сказал, что ищет Любу Николенко. Спрашиваю, зачем она вам. Говорит — понравилась. Ну не молодец ли?

Саша был молодцом! После первой встречи, буквально на следующий день после знакомства, я получила от него письмо. Он немного написал о себе — живет с мамой и бабушкой, отца нет — увы, умер от пьянства. Что-то еще писал, незначительное. Я не нашла, что ответить. А подумав, просто написала две строки из известного пушкинского стихотворения, будто легкомысленно отмахивалась от Саши:

О жизни час! лети, не жаль тебя,
Исчезни в тьме, пустое привиденье.