Шаги по воде

– Черт его знает! – снова ответила Стелла в сердцах. – Ты имеешь в виду, где он работает? У него передача на телевидении, сразу после новостей. Около часу ночи. Зодиаки, гороскопы, сны, эзотерика. Для истеричных баб. Сеансы какие-то устраивает, предсказывает будущее, учит расслабляться, снимать тревогу, страх… Гуру гребаный, извини за выражение. Посмотри при случае. Тебя всегда так развозит от шампанского?

– Что? – не поняла я.

– Ты побледнела, а он так и впился в тебя… глаза страшные! Губы сжались, пальцы вцепились в край стола… Ну, все, думаю, сейчас как кинется – и клыками в шею! А ты тоже хороша! Чуть не бросилась на него!

– Не выдумывай, – вяло отмахнулась я. – Интересный человек, не то что твой доктор Лапин.

– Ага! И ты попалась! – закричала Стелла. – Ксенька, не вздумай! Да мой доктор Лапин чист, как ребенок, по сравнению с Сашкой. Прост, как правда, никакой чертовщины. И не корчит из себя, не вы… – Она испуганно прикрыла рот ладошкой: – Извините, вырвалось! – Не выдержала, рассмеялась. – Скажи ему… что мне ничего от него не нужно! Только поговорить… Скажешь?

– Скажу. Ты хищница, Стеллочка. Ты преследуешь мужика, как зверя. А этот твой экстрасенс сам зверь.

– Точно. Перекусит любого, проглотит и не подавится! А дуры-бабы и рады!

Глава 6 Генеральный директор в домашнем интерьере

Когда я переступила порог своей квартиры, было уже начало одиннадцатого. Мы никак не могли расстаться. Стелла без конца говорила о докторе Лапине. А мне хотелось расспросить об Александре Урбане. Я думаю, мы обе не слышали друг друга, существуя как бы в параллельных реальностях. Но это неважно, так как разговор все равно топтался на месте, и одни и те же вопросы мы задавали друг другу по десять раз. Наконец нам удалось распрощаться на центральной площади. Стелла снова повторила, что доктор Лапин появляется на улице ровно в восемь и идет пешком до своего дома. Четыре квартала. И вот тут-то его и надо брать – ничего не подозревающего, сонного и беззащитного. В голосе ее звучали хищные нотки.

– Ты подойдешь к нему, – наставляла Стелла, – и скажешь… Или нет! Ты подойдешь и спросишь…

– …который час, – подхватывала я. – Он ответит, и я, как последняя дура, скажу «спасибо» и отвалю.

– Нет! – вскрикивала Стелла. – Ты просто поздороваешься…

– И что дальше?

– Ну, скажешь, какая прекрасная погода… Нет, скажи, что хочешь с ним поговорить… Господи, неужели это так сложно?

– Если все так просто, то поговори сама.

– Но ты же посторонний человек…

Не зная, как прореагирует доктор Лапин на мои приставания, я не могла прогнозировать диалог. Я представляла себе, как может прореагировать голодный Лапин на любое препятствие между собой и завтраком на собственной кухне, жалела, что поддалась уговорам, и готовилась к худшему. Я вдруг вспомнила, как однажды, очень давно, кажется, в шестом классе, я подрядилась отдать записку подружки школьному красавцу, в которого та была безнадежно влюблена. Время я выбрала неудачно – красавец был не один. Он небрежно взял записку, повертел в пальцах, развернул и издевательски прочитал вслух. «Давай дружить», – стояло в записке, причем без подписи. Самым ужасным оказалось то, что все подумали, будто это мое послание. Мне чудилось, что о моем позоре знает вся школа. Глупость, конечно, которая вспоминается сейчас как незначительный эпизод, а тогда я сгорала от стыда и домой из школы пробиралась «огородами».

Общество относится к человеку так, как он сам относится к себе. Больше хладнокровия, смейтесь над собой первой и смотрите в глаза оппоненту. Или обществу. Одним словом, «бей первым, Фредди!». Доктор Лапин был далеко не красавец, но, судя по тому, что я уже знала о нем, вполне мог испортить мне настроение надолго.

– Сразу позвони, – повторила Стелла. – В девять у меня встреча с клиентом, но ты все равно позвони, ладно? Не забудешь?

– Если он меня не убьет раньше, – ответила я. – И если не забуду!

Сбросив туфли в прихожей, я прошлепала босиком в гостиную, упала на диван. И только сейчас почувствовала, как устала. Ныли ступни, налились тяжестью плечи, словно весь день я копала клумбы или таскала ящики. В голове вертелись обрывки разговора с приятельницей. Лицо нового знакомого выныривало фрагментами: жесткие складки от крыльев носа, внимательные серые, почти фиолетовые, глаза. Голос Стеллы, мягкое журчание речи немногочисленных посетителей кафе, глуховатый смех Александра Урбана. «Необычная фамилия», – подумала я. На память пришла латынь господина Бьяготти, получившего классическое образование. «Urbi et orbi» – часто повторял господин Бьяготти. «Городу и миру» или «всему миру» – слова из благословения вновь избранного папы. Господин Бьяготти никого не благословлял, а употреблял эту фразу, когда речь заходила об общеизвестных фактах. «Ах, – говорил он, – кто же этого не знает, моя девочка? Это не тайна, а секрет Полишинеля, это известно «urbi et orbi»!»