Шаг в ритм

Последняя на сегодня песня будет особенной. Я решил сыграть ее для одного человека. Небольшое напоминание, слабое, но есть в нем милый намек.

— Профессор Дамблдор, — обратился я. — Вам нравится музыка?

— Конечно, музыка — это звуки души, — улыбался он.

— Тогда я это для вас, надеюсь, оцените. Вы ведь знаете русский?

— Да, — кивнул директор.

Если раньше взрослые просто слушали мои песни, то теперь все смотрели именно на меня. Ну что, получайте. Подготовка к этой мелодии была сложной, потому как профессор Флитвик слабо представлял себе гармонь. Но все же мы справились.

Полковник Васин приехал на фронт
Со своей молодой женой.
Полковник Васин созвал свой полк
И сказал им: Пойдем домой.
Директор перестал улыбаться, и выглядел удивленным.
Ведем войну уже семьдесят лет.
Нас учили, что жизнь — это бой,
По новым данным разведки
Мы воевали сами с собой.

Он замер и ни на кого не обращал внимания.

Я видел генералов —
Они пьют и едят нашу смерть.
Их дети сходят с ума от того,
Что им нечего больше хотеть.
Тут он вздрогнул и поджал губы.
А земля лежит в ржавчине.
Церкви смешались с золой
И если мы хотим, чтобы было куда вернуться —
То время вернуться домой.
Этот поезд в огне и нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне и нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей, пока мы не увязли в борьбе.
Она умрет, если будет ничьей, пора вернуть эту землю себе.

Музыка играла и наполняла гостиную. Из струн сыпались иллюзорные нити и сплетались в узоры и миражи. Я играл, я гости смотрели удивленно и восхищенно. Но директор молчал и просто слушал.

А кругом горят факелы
Идет сбор всех погибших частей.
И люди, стрелявшие в наших отцов
Строят планы на наших детей.
Тут отвел взгляд.
Нас рожали под звуки маршей,
Нас пугали тюрьмой.
Но хватит ползать на брюхе,
Мы уже возвратились домой.
Этот поезд в огне и нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне и нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей, пока мы не увязли в борьбе.
Она умрет, если будет ничьей, пора вернуть эту землю себе.
(Аквариум — Этот поезд в огне)

Я закончил игру и отпустил струны. Миражи пропали, и свет вновь стал ровным. Народ радостно зааплодировал. Я посмотрел на директора, и был удивлен тем, что он прослезился. Неужели я смог напомнить ему о чем — то? Неужели война для него была не такой легкой? Это я наверное никогда не узнаю.

— Спасибо, — только и сказал он, а затем, улыбнувшись и сославшись на поздний вечер, ушел.

Народ расходился в хорошем настроении. Мы хорошо отпраздновали этот день. День перемирия, так можно его назвать. Ну что же, надеюсь, свой след в душах я оставил…

***

Альбус устало развалился в кресле. В голове все еще играла музыка. Все еще звучали слова. Он и сам не мог понять, почему она так затронула его. Васин… он знал одного такого, возможно, поэтому музыка так его задела. Но слова можно было понимать по — разному. И он их понял по — своему. Будто он слышал о себе и о том, что сделал.

Альбус закрыл глаза и погрузился в сон. Сон, который он не хотел видеть, но все же он вернулся к нему…

— Васин! Ты — идиот! — кричал Альбус, оттаскивая раненного молодого волхва. Тот получил Секо в плечо и оглушающее в грудь. Но, как и любой русский колдун, свой посох из рук не выпустил. — Чокнутые русские, — ворчал Дамблдор и тянул тупоголового мага в окоп. Звуки выстрелов и вспышки чар. Альбус не понимал накой он сюда явился, опять откладывая бой с Геллертом.

— Да ладно, Альбус, — смеялся волхв.